Форум Росомаха

Утро город встречает фанфарами, искрами из-под копыт. По улицам проходит добрая половина дружины во главе с сэром Ллойдом. Вровень с конем вождя бежит - она. Даже за стремя не держится. Еще и последние советы дает. Просит не увлекаться, быстро ударить, все сжечь, и так же быстро - назад. Многие услышали:
- Что роща? Новую посадим. Главное - вернитесь!
А потом - ржание лошадей, непривычных к морским путешествиям, полные паруса на горизонте, машущие вслед руки.
Лучники Луковки если и ушли, то тихо. Война не оставила город в покое! По улицам ползут слухи о падении почтовой станции, от человека к человеку проходят путь от были к легенде, от легенды к мифу. Недостроенная почтовая станция превращается в цитадель, исполнившие свой долг воины - в полубогов. А бредущая домой, в башню, сида со свешенными к плечам ушами - в мученицу за народ свой! Вчера вечером была жадина, не дающая легких денег - сегодня щит и опора. Что до вчерашнего, люди вспомнили: идет война. Да за одно то, что она ухитряется воевать, не залезая в мошну граждан - поклонитесь-ка ей в пояс!
Иные, точно, кланяются. Сида шагает все тяжелей... Встала. Уши взлетают на макушку! Руки в боки, из горла... упаси Господь, не песня. Всего лишь сварливый окрик:
- Что мне поклоны бьете? Тем, кто на тракте полег - им кланяйтесь. Бога молите... за тех, кто в море и походе.
Дернула ухом. Дальше поплелась - в башню.
Интересное закончилось. Можно было продолжить изучение города. Навестить Университет, клиринговую контору, послушать хор в соборе. Заглянуть на ипподром. Посмотреть все-таки речной порт и верфь. У короля были большие планы. Были!
До логова и питомника ведьм дойти не успели, как на улицах началось непривычное шевеление. Бегающие люди, резкие выкрики. Даже не разбирая камбрийской речи, в них можно выделить две части: подготовительную и исполнительную. Длинную "Дееее-" и отрывистую, лающую: "лай!" Граф Роксетерский речь бриттов впитал с молоком матери. Оттого обеспокоился еще больше.
- Собирают ополчение. Строятся. Баталиями.
Зимой одна-единственная, наспех обученная, выдержала натиск саксонской стены щитов, рассекла надвое. Теперь прошло три месяца... Каждый полноправный горожанин ходит два раза в неделю на ипподром. На четыре часа. Там ополченцев учат биться. Рыцари Немайн, сама хранительница. И вот результат: далекий ритмичный топот сотрясает землю. Скоро многоножки колонн двинутся... Куда?
Университет исключением не оказался. Сиятельная ректор вывела школяров с занятий. Площадь звенит молодой удалью. Голоса деловиты, доклады кратки. Анна кому-то объясняет:
-... куда денется? Ну, за день работы не заплатят... - возвышает голос, - Нам жалко одного дневного заработка? Той, которая сделала само имя ведьмы уважаемым? А потом, я думаю, что этот день она не только служащим республики простит - всем вернет упущенный доход... Есть у меня мысль, которая ей - понравится!
- Какая мысль?
На месте Анны посол Мерсии точно так же улыбался бы соседям и союзникам - в душе мечтая, чтоб они провалились куда-нибудь неглубоко. Чтоб против саксов помогали, но прямо сейчас не беспокоили. Особый соблазн в том, что место такое в Кер-Сиди есть. Вот как предложит сейчас сиятельная канализацию подробно осмотреть!
- Посадить в роще хорошее, крепкое дерево и связать его с Мэйрион. Тогда, как бы ее ни мучили, ей будет чуточку легче. Кстати, деревьев будет много, и связать можно не только Мэй - всех, кто пожелает. Свое дерево в священной роще, это ведь хорошо!
Даже очень хорошо. Но у всякой волшбы есть узкое место. Это Окта уже выучил, теперь пересказывает своему вождю. Пенда и сам немного волхв - королю иначе нельзя - но его сила в рунах, в камне, кости и железе. Таково знание народа англов. Камбрийцы другие, и отличаются, как дерево от камня: подрубить самый крепкий ствол проще, чем раздробить скалу. Зато вербы и ивы могут прорасти заново - от пня, от пощаженной огнем веточки... Горе камню, что заслонит им солнечный свет!
Дерево - не палка, но кроме вершков есть и корешки. Человеку, связавшему жизнь с деревом, оно, благодарное, половину хворей снимет. С другой, всякий, кто себя с деревом связывает, половину жизни на него ставит. Погибнет дерево - и человеку здоровья вычтется.
Так что рощу беречь будут, как себя самих.
Граф говорит громко... а в Диведе английскую речь понимают многие. А учатся-то в Университете в основном женщины. Новость летит, как ветер по сосняку: шу-шу-шууу. Быстро, тихо, с губ на ушко. Вместе с колонной Университета - вывалилась на улицу, ударилась о стены, побежала по другим колоннам, что идут к Башням. К Жилой и к Третьей, Водонапорная им без надобности. В Жилой нужно выпросить у хранительницы свободный от обычных работ день: разбить священную рощу. У стен Третьей - саженцы сложены, а в подвалах припасен немалый запас лопат - остался после рытья канализации, городских валов и рвов.
Донжон охвачен человеческим морем. Расставь горожан в чистом поле - вышло бы не так и много, но стиснутые в камне центральных улиц колонны выглядят бесконечными. На ведущей к тяжелым дверям лестнице - двое рыцарей, Луковка. И - сида! Ветер треплет белые крылья широких рукавов, рвет в клочья слова представителей народа. По старине, и человеческой, и сидовской, это должна быть старшина кланов, но сейчас не так! Говорят главы гильдий и магистраты секторов. Ректор та же! Сида... улыбается. Словно произошло что-то очень хорошее. Говорит! Вот ее слышно отлично.
- Память о павших - то, что отличает народ от стада животных. Забота о тех, кто в беде - то, что отличает высоки души от низких. Как я могу отказать? Значит, сегодня мы разбиваем парк.
Довольный гул. Сида чуть щурится: что-то припоминает. Такая у нее манера: поставить точный образ из памяти перед глазами... Что она вспоминает?
- По плану, городской парк должен быть рядом с собором. Это недалеко! Анна, это твоя затея? Значит, организовывай - тем более, у тебя в подчинении самые грамотные. Лопаты выдавай под запись, они еще пригодятся... А я побежала: переодеваться. Не хочу испачкать единственное белое платье!
И точно, извузюкалась. Ей только дай! Зато дерево посадила. Сама! Только ей достался не саженец... Сыскали стройную красавицу-вербу с густой кроной. Молоденькую, но взрослую. Несли - торжественно, лучшие люди плечи подставили. Немайн немедленно взялась помогать. Результат: шитый ворот в корье, подол в глине, на ладонях смола - зато хохочет!
Между руладами - непонятные речи:
- Классический субботник... бревнышко... кепки не хватает...
Главное - рядом с деревом замерла табличка. На ней нацарапано, латынью и огамой: "Дерево Немайн верх Дэффид Вилис-Кэдман". Горожане понимают: вот теперь - намертво. Она будет защищать свое дерево и свой город... А рядом, у деревца поменьше, другой знак: "Дерево Мэйрион Аннонской". Нион Вахан - бледная, со стиснутыми кулаками - кланяется. Христианскому священнику.
- Отец Пирр, благослови.
Важный грек спокойно кропит святой водой капище языческой богини... Но богини крещеной! К саженцам горожан
Пирр хитро улыбается, берет у служки ведро - и опрокидывает на корни взрослой ольхи.
- Большое дерево, - говорит, - что ему какие-то брызги.
Немайн хихикает и начинает спорить. О чем, непонятно: у Окты Роксетерского два родных языка, камбрийский и английский, он читает латынь классическую и может поддержать беседу на разговорной, легко объяснится с соседом - саксом или франком, свяжет десяток-другой слов на ирландском... Но греческий не изучил.
А саженцы горожан получают свою порцию освященных брызг: по новорожденной роще расхаживают иные священники, дьяконы, служки. Камбрийские, с подбритым лбом, приплывшие с оказией римляне - у этих тонзура на темечке. Иные помогают пастве в их трудах, иные сами деревья сажают. Удивительно - все слушаются отца Пирра. Наверное, им в Риме приказали... или в Африке. Вот и Пирр прихватил саженец. Хвалит Луковку, что его деревцу оставили место возле большой ольхи. Рядом - десяток лопат и сотня рук - помогать!
Еще бы. Наверняка горожане ждали разноса, проповеди против языческих обычаев... А получили - одобрение, участие и дополнительное освящение!
От созерцания невозможного посла отвлек тычок королевского локтя. Окта оглянулся: король доволен, как не был с самого Бата. И чему рад?
- Она предпочитает договариваться, - сказал Пенда, - как и я. И она согласна отойти в тень... Заметь: никаких следов освящения по старой вере! Зачем видимость, если есть суть? Неметона присутствует, зачем обряд призыва? Роща ее, обряд добровольной передачи иному божеству не нужен. Хватило надписи: дерево мое. Огам, как и руны, имеет силу.
Между довольных слов звучало: "Богиня сильна, очень сильна - но я ее понимаю. И - договорюсь о будущем Мерсии, как договорился с Кадуаллоном, а после - Гулидиеном о будущем Британии, как она договорилась с Церковью. Главное - быть, а не казаться!"
Такой и ходил: веселый, светлый, улыбчивый. Таким и к сиде подошел. Та как раз жаловалась, что денег не хватает, а сегодня новые убытки... Вот и ляпнул:
- У Мерсии есть серебро, хранительница. Неужели в твоем городе не найдется годного нам товара?
Почти шутил. Ждал - скажет, подумаю, и товар подберу. А она - замерла. Глазищи нараспашку, смотрит - сквозь. Прозревает невидимое! Значит, шутки кончились. Измерен король Пенда со всей его славой и силой, взвешен. И...
- Три выбора, король. Могу поставить зерно, наилучшую пшеницу. Много. Хватит - до следующего урожая. Всем. Стоит... ну, начтем.
Что это значит? Значит, можно поднять ополчение на летнюю кампанию, когда у противника еще страда. И придется делать выбор уже Кенвалху Уэссекскому: самому поднимать фирд - остаться на зиму без хлеба, не поднимать - полечь под копьями и топорами уже летом. Хорошо! Но нет ли подвоха?
А Немайн продолжает, заливается:
- Могу, как римский контракт выполню, начать поставки оружия. Стального! Цельнокованые шлемы, длинные и короткие мечи, доспех... Много. За лето оденешь в сталь дружину, к зиме ополчение мечами опояшешь. Насколько хватит серебра!
И тут славно. Враг, у которого в фирде и каменные топоры случаются, стенать будет: "Увы, железо! Увы, сталь!" Не отразить ему стальной поток мерсийского воинства!
Но сида говорит дальше:
- Могу поставить и машины. Любые! Они могут снести стены вражеских городов, они могут сеять, жать, ткать, прясть, ковать, мять, тянуть... Скажи, какие - будут. Работа твоего народа станет легче, а дел переделать удастся больше. Скажи - и будет так...
И это хорошо. Ничего не жалеет! Машины, как в самом Кер-Сиди! Тогда... будет своя сталь, и будет свой хлеб. Только - позже. Только - надо выстоять до той поры. Но - тоже хорошо!
Отчего же Пенда хмур, как зимнее небо? Отчего цедит слова - медленно, осторожно, словно шагает по краю пропасти?
- Мне надо подумать. - говорит король. - Решений три. Казна у меня одна.