Форум Росомаха

Палуба достаточно велика, чтобы не терять времени. Сестер нужно учить бою. Приемам, которыми ее наделили Сущности - просто за то, что игровой эльфийке положено владеть мечом. Год назад толку от этого было немного: сил не хватало. Сида и теперь не слишком сильна, несмотря на все благочестивые тренировки. Ежедневное потение на лично сконструированном тренажере в седьмом веке никто не воспринимает иначе, как умерщвление плоти. Какая разница? Подражатели появились. Глядишь, появится новый вид аскета-христианина, здорового разом и телом и духом. Что, если припомнить поговорку полностью, большая редкость.
Сейчас Анастасия только смотрит, Эйра и Немайн показывают.
Сида застыла: одна рука за спиной, в другой меч. Не любимая шашка - тупая болванка в два раза тяжелей. Не на весу, слишком тяжело держать, рука устанет. Клинок удобно расположился на плече, тускло поблескивает - словно высматривает мгновение, когда следует сорваться с места навстречу другому железу. Не враждебному - парному. Сопернику в состязании, другу по пахнущему сосной ящику, сотруднику по лицедейству - наглядному представлению науки смертоубийства.
Эйра нападает первой.
- Хха! - на выдохе. Нанесенный всерьез и настоящим оружием, удар развалил бы сиду пополам - правда, в сече на ней была бы покрытая алым лаком броня. Может, и спасла бы. А может, и нет... От удара тупой железякой у Немайн, несмотря на поддоспешник, ключица бы хрустнула. Но рука сестры остановила удар.
Эйра отбрасывает со лба светло-русую прядь. Выбиваются волосы, не слушаются - с тех самых пор, как девушка укоротила косу в знак траура по отцу.
- Понятно? Три раза показали.
- Да...
- Повтори.
Анастасия вовсе не уверена, что ей понятно.
- Я боюсь, что не удержу руку...
- Ничего страшного, Майни ловкая... А чтобы тебя успокоить... Смотри! Хха!
Снова удар. Эйра быстра, как тигрица, но сида в последнее мгновение отшатнулась, ее рука выпрямилась - чуть быстрей, и глазом не поймать! - и вот учебный меч навис над спиной не успевшей выпрямиться противницы.
- А зачем тогда?
- Не всякий сможет уклониться. И не всякий будет ждать - от римлянки. Так, стоишь уже правильно. Ну!
Самое трудное - удержать разбежавшееся оружие. У Насти получается. Хорошо, значит можно показать, как защитить себя в случае, если удар не достиг цели. Только - позже... От обеих сестер валит жар, еле дышат. У самой ноги гудят. Так что желающие задать вопрос только кстати.
- Перерыв. Могущественный Эмилий, у тебя ко мне разговор?
Быстрый взгляд Анастасии - искоса, из-под ресниц. С этим тоже нужно что-то делать. Девочке шестнадцать лет, но впервые за четыре года она чувствует себя защищенной. Теперь оттаивает - в том числе и то, чего прежде не было. Что ж, если это первая любовь - счастливой ей не быть. То-то римлянин, заметив девичий взгляд, деревенеет. Превращается в уставный истукан.
- Святые и вечные, радуйтесь! Будет ли мне дозволено поговорить с хранительницей Республики?
Он всегда говорит - «Республики» и никогда - «республики Глентуи». Не оставляет надежды, что Немайн однажды сорвет воск с рубина на пальце, сожмет кулачок и скажет: «Римом правлю я!»
Не дождется. Пусть она допустила оплошность, ненароком превратив признание Анастасии в двойное признание, ей совсем не нужна империя. Немайн хочется жить - удобно, так, как ей нравится. Уютный и безопасный дом для себя и сына, любимая работа - крупномасштабное строительство, хорошие люди вокруг... Хорошие в ее понимании, а не по понятиям седьмого века. Этого хватит. А для этого хватит хорошего, сильного города. И никаких империй!
Впрочем, это вовсе не означает, что римлянин в ее мире - лишний. Наоборот. Один из тех, кого она рада видеть рядом.
Сейчас Эмилий вытянулся в струнку... а ее ноги еле держат. Приходится опереться на фальшборт. Сделать вид, что ползущий мимо берег - очень интересен.
- Слушаю тебя.
- Почему ты учишь святую и вечную именно так?
Немайн разглядывает ползущую мимо сетку из полей. Здесь, в низине, все уже боронованы и засеяны. В иные семена легли по-старинке, разбросанные рукой. По иным прошли сеялки. В другое время кланы отвергли бы новизну, но теперь рвут сеялки и жатки из рук - за серебро, за расписки, в долг под будущий урожай.
После зимнего похода за Северном их ждет общая земля. Земля, которая, по традиции, станет чьей-то только поднятая бороной и заколосившаяся всходами. Каждому клану хочется ухватить побольше! Особая сладость - сделать это из-под носа у переселенцев, даже у родичей-бриттов из Бретани, Думнонии и Стратклайда, или ирландцев-десси.
Последних больше всего: на родине их считают за народ второго сорта, потомков побежденных, здесь, в Камбрии, за королевский клан. Оттого первое, что делает десси, переселившись на новые земли - шьет себе штаны, чтобы показать: он камбриец, пускай и ирландских кровей...
Немало приплывает и римлян из Африки. Эмилий тому примером. Год назад явился как товарищ купца. Потом - взялся помочь со снабжением армии в похоже и скупкой трофеев. Когда он прирос к холмам? Скорее всего в тот день, когда не смог отдать врагу мост, на котором лежала искалеченная камбрийка. Эйлет, сестра Немайн. Тогда маска купца слетела, и рыцарей Уэссекса встретил разведчик-трапезит. Воин, сотня которых приравнивалась по силе к ополчению крупной провинции. Лучший из таких воинов. Как раз - сотник, жалованием и положением равный легату в обычном войске.
Он пытался спасти легенду - потом. Сочинил байку: мол, это сестра древней сиды - героиня, а я так, раны ей перевязал. Обманул всякого, кто верит в древнюю сиду. А значит, не Немайн!
И не ее сестер. Эйлет рассказала все, как было. А о чем промолчала, сказали глаза и жесты, напряженная спина и внезапная рассеянность. Признаться любимому не решилась, а тот взял и уплыл. Прощался холодно, как с чужой, будто и не стояли рядом - сперва в одном строю, потом спина к спине, потом - он над ней, как утес, укрывший застигнутую грозой странницу. Слез не было, только тихая скорбь: «Ну кому я нужна, однорукая?»
Немайн, которую римский разведчик уже тогда счел за базилиссу Августину, он говорил иное.
- Я не уверен, что вернусь, но поступить иначе - не могу. Не могу жить под личиной - с единственной, которой готов доверить спину. Не могу нарушить присягу и служить тебе, притворяясь, что верен другому императору. Потому явлюсь в Карфаген, скажу, что мне нужна отставка, и будь, что будет. И если от прежней службы меня избавит железо - скажи сестре, что бессердечный чужак из Африки не стоит ее слез...
Возвратился. Живой, веселый, свободный - радостной и пьянящей волей, которая не от чего, а для чего. Сейчас от этой воли осталась половина. Эмилий снова на службе. У маленькой республики теперь есть магистр оффиций, который настолько ошалел от появления второй императрицы и признания первой, что безропотно присягнул обеим. Теперь вот смотрит, как две коронованные особы размахивают тяжелым и тупым с тем, чтобы научиться владеть изящным и острым. Солдатский способ! Но почему девушку в пурпуре следует учить как рекрута?
На лбу учительницы повязка белая. Как говорит сида - теперь, после нового крещения, даже для римлян - Немайн: «Жадная я». Британский пурпур дешевле средиземноморского, но на унцию краски все равно приходится извести тысячи моллюсков. Уши прижаты, глаза прищурены - обычный человек. И слова - обычные для правительницы. Разве что мудрые не по возрасту...
- Человекоубийство, - говорит Немайн, - не должно стать для моей сестры любимым занятием, а искусство фехтования способно увлечь, и отвлечь от куда более важных и интересных наук. Так пусть останется скучной рутиной, набором повторяющихся изо дня в день приемов. К тому же императрице стоит понимать простого воина, натасканного без изысков. Таких в любой армии - большинство... Ой, смотри! Подарки разбежались!
Дверь, ведущая к устроенным в кормовой надстройке каютам, с тихим скрипом приотворилась. В щелку показалась черная точка носа, за ней последовала острая мордочка, покрытая короткой светло-рыжей шерстью, черные бусинки глаз. И, наконец - уши. Всем ушам уши! Мягкие, пиминающиеся об препятствия - зато каждое с голову зверька. На их фоне и обычная лисья гордость, хвост, кажется малозначительной деталью.
Зверек сел. Зевнул, показав набор остных белых зубов... почти как у сиды. Хищник! Потом повернулся и вытащил на палубу то, что сразу через дверь протащить не сумел - крысу. Здоровенную, едва не больше его самого.
- Не разбежались, - поправилась Немайн, - начали службу. Спасибо тебе за них, Эмилий! Лучше всяких кошек... А уж миленькие...
Улыбнулась - так, что вся взрослость и серьезность осыпались, как акация в мороз.
Новоиспеченный магистр оффиций пожал плечами. Немайн просила именно котов. Говорила, что камбрийская манера отпугивать диких крыс домашними очень повредила во время последней чумы. Ей лучше знать, но кошку в Африке оказалось не отыскать и днем с огнем. Египетская животина, а в Египте уже пять лет, как арабы хозяйничают. Эмилий справедливо рассудил, что пустынная лисичка, фенек, которую жители Карфагена держали как крысолова, подойдет не хуже. Не ошибся.
Когда он поставил перед Немайн большую корзину с фенеками, та с минуту молчала, глядела, как ушастые лисята возятся друг с другом. Наконец, протянула:
- Каваааиий...
На почтительный вопрос, что значит это слово - не славянское, не аварское, не арабское, не персидское, выдала прищур и «понятный» ответ:
- Ня.
- А что такое «ня»?
- Ня - это каваааиий...
То, что местные жители называют типично сидовским объяснением. А фенеков немедленно окрестили «холмовыми лисами». За то, что такие же, как Немайн, ушастые! Здесь, на корабле, их почти половина - нужно раздаривать, и раздаривать парами. Глядишь, успеют размножиться до следующей большой эпидемии. Тогда зараза ударит по Камбрии и Мерсии гораздо слабее, чем по крысолюбивым народам.
Лис может быть доволен: его подвиг оценили. Серое-кровавое за бортом, зато охотника гладят в четыре девичьи руки. Уже не дети - те бы затискали до полусмерти. А так - всего лишь повод распахнуть пасть и лизнуть в нос святую и вечную.
- Не забудь моей старшей сестре пару лисичек подарить.
Эмилий кивает.
Для него это означает - построй дом, который нужно было бы защищать от крыс. Введи в него хозяйку. И - будь счастлив! О которой сестре идет речь, переспрашивать не нужно. Ну, разве, чуть заметно мотнуть головой в сторону, откуда раздается веселое воркование.
- Поговорю, - соглашается Немайн. Это-то она поняла верно, - не будет святая и вечная пытаться отбить тебя у той, что доброго мужа на поле боя выслужила. Просто... ты римлянин. Не тюремщик, не предатель. Ты тоже выбрал нашу Камбрию. Общность судьбы. Любовь нам тут не нужна, а вот дружбу стоит вырастить!
Резко повернулась, кричит:
- Кто играет с лисятами, та не устала! Продолжаем занятия! Удар и уход усвоили, можно двигаться дальше.
- А как можно... дальше?
- По-разному. Мы женщины, потому для нас правильнее выбирать вариант, требующий скорее ловкости, обращающий силу врага - в свою. Вот, например... Эйра, играем?
В ответ - тяжелый выдох и резкое движение меча. Снова мимо! Раз! Немайн уклонилась, бросила вперед руку с оружием - два! - но соперница на сей раз оказалась достаточно быстра, и клинок сиды с режущим ухо лязгом ушел к земле. Эйра развернулась - коса тяжело хлещет по плечам, острое жало, сбросив с себя чужую силу, рванулось к шее сестры - и замерло лишь тогда, когда Анастасия была готова кричать от ужаса. Три!
- Рассмотрела?
Кивок. На лице ни кровинки... Что, похоже на настоящий бой? Поняла, что им - обеим, лишь немного старшим - приходилось убивать, и не раз? Тебе не избежать. Не сталью, так чернилами. Не чернилами, так словами. И - смотри. Все то же самое, только быстрей! И на этот раз острие отвернет, сбитое с пути рукой Немайн. Вот почему на боевые перчатки идет такая толстая кожа.
Сида вскинула оружие. Вновь - несостоявшаяся угроза, остановленная смерть. Четыре!
- Хорошо видно? Танцуем еще раз, с начала!
Теперь продолжение - ближний бой. Захват, лезвие, подведенное под высокую грудь... Анастасия вспомнила - сестра кормит, хоть и не рожала. Пять! И, если начать сначала, а под захват нырнуть - уже другой меч окажется у иного горла. Шесть! Кажется, они могут продолжать бесконечно - пока хватит сил и воздуха в легких.
Вот так же схватились Анна с Эйрой, когда пришло время решать - на кого оставить город, пока Немайн будет навещать в Кер-Мирддине родню и гулять аж на двух королевских свадьбах. Тогда вместо железа поединок шел на словах. И Эйре удалось провести атаку - правильную, но половинчатую. Уже теперь горько: только и удастся, что повидаться с мамой и сестрами да на свадьбах попировать. А потом - обратно в город, не стоит ему оставаться без принадлежащих к семье глаз. Немайн же еще погостит - ради политики и торговли, и тут к ней присоединится Анна. Поможет, а заодно и продолжит ненадолго прерванную учебу.
Над рекой Туи стоит немелодичный лязг. Вокруг лежит мир - почти первозданный, почти не преобразованный. Опасный, потому нужно учиться убивать, а не красиво играть со сталью. На палубе - пока учеба. Здесь - безопасно, здесь кусочек Кер-Сиди и кусочек Камбрии. Впрочем, Камбрия следит за поднимающимся вверх по течению кораблем - странным кораблем без парусов и весел. Глаза передают странное сооружение, как эстафетную палочку - один оторвался, другой захватил.
И не все взгляды - доброжелательны.