Отправлено: 19.08.10 21:17. Заголовок: Текущая книга. Отрывки под тапки.

Тут будут выкладки. Как и на ВВВ.

Для начала - маленькое уточнение.
Книга будет про Немайн, и хронологически продолжающая две предыдущие. Но я постараюсь сделать ее отдельной книгой. Не продолжением сериала, а вещью, вполне употребимой без первых двух частей...

 Отправлено: 20.08.10 00:03. Заголовок: Пролог: Первое марта..

Пролог:
Первое марта

Камбрия, дорога от Кер-Мирддина на Кер-Сиди
1 марта anno 1401 ab Urbe condita (anno 646 AD)

Перед глазами - поворот узкой дороги. Это Камбрия, где дороги состоят из поворотов, по сторонам неширокой колеи вздымаются холмы, а склоны покрывает узор из дубовых и буковых рощ. Зелень надежно спрячет воинов... Это Камбрия - и будь ты чародей или языческий бог, тебя убьют. Это Камбрия - предатель сыщется всегда!
Вот и теперь рядом с чужаком стоят местные бритты. В руках - верные луки, на поясах - кинжалы. Они готовы, они насторожены. Они верят, что будут умирать за веру и за кланы... и это правда. Камбрия - лоскутное одеяло. Обиженный, обойденный, озленный найдутся всегда. Не понадобилось золота, только слова. Презренный металл, пожалуй, только оттолкнул бы благородные души. Не всякий рискнет выступить против силы, против славы, против древних легенд. Таких - мало. Мало, но, быть может, достаточно? Прибавив тех, кого можно использовать втемную - да!
Расчет? Сложен, мозги можно свернуть. Сначала казалось - вся надежда на внезапность. Ведьма-демоница считает, что едет по своей земле. Наверное, успокоится. Тут - стрелы в упор. Потом - топоры и ножи, но на них надежды немного. Если ведьма успеет пустить в ход силу - пиши пропало. Армии разгоняла! И ночью не напасть - в темноте, зараза, видит лучше кошки. Да и кроме силы - у исчадия ада охрана. Падкие на золото и славу рыцари с равнин, варвары с севера, ведьмы... Что тут даст внезапность? Потери среди охраны, и то, если повезет.
Потому решено - действовать верно. Сыграть в шахматы с чертом, выставить против ряда фигур - ряд пешек. Себя не жалеть - может и получиться. Если мастерица с волосами цвета крови допустит хотя бы одну помарку.
Ветер шепчет в ветвях: "Спокойней, спокойней". Но вдалеке игра уже началась, фигуры делают заранее оговоренные ходы. Жаль, не посмотреть, как у них получается. Что должно выйти - известно. Говорено-переговорено, сотни раз прокручено в голове. Только прищурь глаза - и вот по дороге катится поезд демоницы. Или, как говорят местные, "Охота". Дикая Охота, которую не разбить силой человеческой. По счастью, в этой битве пребудет и сила Господня... И все-таки страшно проклятое волховство! Грохочут огромные колеса, подпрыгивает над тремя осями крытая повозка. Велика, тяжела, неправильно быстра. Такие подданные ведьмы кличут "тяжелыми колесницами". Что до скорости, так ее путь сжат заклинаниями. По бокам - северные варвары с большими щитами, рыцари свиты. Над льняным верхом - копье с флажком. Красно-зеленым!
Цвет крови, цвет жизни. Цвет потустороннего мира и цвет любви... Хорошую любовь она принесла на земли Британии: кучи костей по ратным полям, торжество язычников над христианами, такое, что и само имя христианина не значит больше брата по вере. Ей, твари с ушами в форме рогов - знак, знак! - служат и монахи, и священники, и целый епископ... Тем скорей следует уничтожить искусительницу - и лишь потом заняться теми, кто не выдержал посланного свыше испытания. Потом. Меееедленно. Пусть те, кто этим займется, не забудут в трудах своих тех, кто сделал главный шаг. Стал пешкой Господней на доске цветов огня и листвы...
Летит колесница, но - стоп! Поперек дороги валится кряжистый ствол, кони хрипят, копыта бьют воздух, щиты телохранителей смыкаются вокруг их прелести. И - ничего. Только птичий пересвист. Среди которого теряется сигнал: "Дело сделано!"
Верно. Сделано. Пусть охрана мозолит глаза о дубовую листву, ждет посвиста стрел. Ничего. Это - первый ход, короткий шажок на одно поле вперед. Белая пешка двинулась... но бить первым ходом пешки не умеют. И вторым. И третьим... Деревья валятся, птицы кричат. Ничего больше! Больше и не надо, больше - ждут. А такая малость заставит сперва - насторожиться, потом - задуматься. И что придет в меченую адом голову?
Не слишком простое, но и не больно сложное. У ведьмы разум... рационален. То, про что сказано: "только тепел". Ходят слухи что черт по имени Оккам поставил у нее в голове особую бритву, что срезает лишние мысли - о милости Господней, например, и о чудесах Его. Это ее и сгубит! Что она решит, если нападений не будет? Рациональный ответ один - что покушаются не на жизнь ее, а на ее время. Желают задержать, оттянуть возвращение в город. Значит, тварь начнет торопиться. Охрана перестанет смотреть по сторонам, телохранители утратят настороженность... Тогда...
Да, крик цапли! Поставленные цепочкой люди передают сигнал быстрей любой волшбы. Там, на дороге, первые стрелы сорвались с тетив. Именно там, у очередного дерева - когда спешенные рыцари принялись отворачивать с пути преграду. Меткие стрелы, злые - не в людей, в лошадей. Торопись ведьма! Торопись! Бросай по дороге безлошадных воинов, оставь повозку... А лучше - отправь часть сил в лес, ловить стрелков. Ловить, наспех допрашивать... Пусть покричат горские свиньи! Так кричали люди, которых рубили насланные тобой на Уэссекс язычники... Что ты от них узнаешь? Только то, что знают они, а эти знают лишь то, что тебя нужно задержать, чтобы провести на Совете Свободных важное для клана решение. А потому - рванешь вперед еще быстрей.
За криком цапли - крик совы. Она уже знает о засадах, но еще не догадалась, что идет охота на охоту! На лошади тебе ехать нельзя, а потому бить коней в твоей колеснице - не следует. Если охрана отстала от колесницы, пора подранить того, кто правит лошадьми. Случайно, вместе с конем. И вовсе не насмерть... Хорошо бы, ухитрились задеть одну из ведьм! Например, твою старшую ученицу. Или - сводную сестру. Не угадать, не угадать.
Наступает время истинной атаки. Первые стрелы лежат на тетивах. Скоро! Из-за поворота доносится гром повозки. Проклятый флажок! Бритты могут передумать, не стрелять во флаг родины. Шепнуть:
- Вон, считает, что весь остров подмяла...
На козлах - сама. А кто еще? Ряса непонятного цвета, синюшная рожа - а синим рисуют дьявола, лошадиные уши прижаты к плечам. Странно, она совсем не выглядит торопящейся. Неужели - чует? Точно! Придержала коней, повернулась к лесу... Пятьдесят шагов, ведьма без брони... Шансы есть!
- Бей!
Стрелы вылетают из рощи, поют рассерженными осами. Успеть! Предыдущие еще в воздухе - на тетивы ложатся следующие. По той же цели. Стрелы - со всех сторон, напрасно ведьма прячется за щит. И вот - чудовище утыкано, как подушечка для иголок, но чудовище живо. Что-то кричит... Встает - в рост, прыгает с колесницы, только дорожная пыль пляшет под подолом, из-под прорех мелькает красноватый блеск. Жива! Ну, никто и не надеялся, что чудовище можно одолеть обычным оружием.
Люди с криком бегут вперед, чтобы превратиться в остывающие тела. Но у него - другая цель. Единственная цель, которая не может убивать людей. Остальные будут заняты, пусть и недолго...
Лязг клинков. Недолгий. Достаточный. Вот варвар-северянин сносит по голове каждым ударом. Вот сестра чудовища орудует длинной колесничной секирой, черепа в куски разлетаются, ребра вырываются наружу, руки-ноги летят на примятую траву... И над бойней - летит смех. Весело ей, радостно!
Вот третья ученица. Продавшая душу, слившаяся с пришелицей из преисподней. Ножи без конца вылетают из ее рук... а промахнуться в давке у высоких колес она и хотела бы - не смогла. Странно - никто не читает заклинаний, не поет. Только оружие. Подлое: ни брошенный нож, ни арбалетный болт, ни кривой клинок честным не назовешь. Но силу ада никто напрямую не использует... Даже сама тварь!
Гадина - в гуще человеческой. У горцев нет доспехов, а у нее... Словно толстой демонической шкуры ей мало! Ряса иссечена, свалилась с плеч - а под ней металл! Рукотворная чешуя, клепана внахлест. Тварь кубарем крутится, только розовые грани клинков блестят, только ошметки плоти разлетаются, кровища под сапоги хлещет... Ей - не скользко!
Все это - на краю взгляда, в сумерках внимания. Главное - в повозке. А к ней идти... Мимо кого? Неважно. На плечах - куртка из кожи восьми оленей, заклята финскими колдунами от топора, меча, ножа и стрелы. Точно выдержит пять любых ударов! Потом... Увы, и за эту в Суоми содрали столько, точно знали - на этот раз судьба дьяволу побороться самому с собой. Меч в руке - тоже особый. Но его время еще не пришло. Теперь - пора куртки. И точно: болт проходит сквозь оленью кожу, но плечо лишь щекочет, меч лишь срубает полу, подток секиры оставит лишь кровоподтек, нож застрял в складке.
Чудовище обернулось. Время замедлилось. В огромных без белков глазах - они, оказывается, серые! - страх. Дрожи, порождение тьмы! У тебя, кроме меча есть кинжал - но розоватая слюда клинка из преисподней бессильно дрожит в борту повозки. У мстителя еще два удара жизни - а левая рука достигла цели.
Хнычущий сверток - у него. Младенец. Сын ведьмы. Не родной. Да и способна ли адская тварь рожать? Человеческого детеныша своим назвала. Наверное, желает выучить злу. Сгубить... Надо бы рассечь горло, чтобы отошел к Господу невинным. Но - на кону куда больше христианских жизней. И душ, конечно! Потому...
Хриплый от неверия, что - получилось! - голос.
- Я требую поединка. Иначе!
Сталь особого меча прижимается к детской шейке. Чудовище застыло. Еще бы! У нее большая власть и сила, но и пределы положены большие. Душа, от которой отсечены куски, больше не может лгать - и, что главное для врага человеческого, не может считать за заслугу, когда произносит правду. Зато вынуждена держать слово. И вынуждена защищать того, кого назвала сыном.
Но отчего с черных губ срываются такие горячие слова:
- Положи маленького. И я сама тебя убью! Одна-одна, сама-сама... Слово! Хочешь, доспех скину? Только отдай моего сыночка... Вот так, сестре.
Доспех? Заманчиво... И подло. Почему-то. Почему? Но язык сам объявляет:
- Нет, тварь. Будем биться, как есть. За слезы христиан, за сожженные церкви Уэссекса! И знай - моя куртка выдержит два любых удара. А твой доспех - бумага перед клинком, в рукояти которого лежит настоящий палец святого короля...
- Святого, убивавшего христиан Камбрии? - синерылая хохочет, - Не думаю, что он тебе поможет на этой земле. Эй, дайте нам место! Все в круг! Решим дело сталью!
Варвар-северянин спокойно сообщает:
- Придурок труп. Ставлю против него, сто к одному. Но надо ж - финская куртка. Надо что-то придумать, на будущее...
Сам дурак. Радовался бы, что сейчас госпожу убьют. А то страшно подумать что она с тобой за то, что враг к ее сыну прорвался, учинит. Зло жестоко. Или варвар уже настолько раб, что будет лизать казнящую руку?

Кусок дороги. Северянин вслух жалеет, что не перекресток. Но - какая разница? Это не северная кровавая забава, не игра на славу и деньги. Бой на жизнь и смерть, вечную жизнь и конечную гибель. Сверкает серебро святого меча. Навстречу тускло блестит розовый клинок. И - заминка. Почему-то он считал, что демоница первая бросится в бой. Но та стоит, разглядывает. Неужели сила меча такова, что она - не смеет? То-то уши прижаты, как у кошки, шипящей из угла. На лице - оскал. Зубы - острые, у людей таких не бывает... Но ждет! Нет - дождалась! Шаг вперед, замах...
Сначала - недоумение. Потом, быстро - боль.
Клинки даже не столкнулись. Она просто сместилась вбок... и окончила бой.
Остается стоять, зажимая культю. Чужая сталь рассекла руку точно между рукавом заговоренной куртки и рукоятью с мощами. Единственное уязвимое место. Как просто было его прикрыть... Увы, гордыня подвела. Что ж, придется стать не героем, а мучеником. Тварь, правда, не торжествует. Уши уже не прижаты - свисают к плечам.
- Твой план был слишком сложен, чтобы удаться, - сообщает ведьма.
Снова молчит. Сейчас один высверк, тьма... Прости, Господи, за то, что жить хочется! Попаду в рай - сразу спрошу, отчего попустил синемордой, отдал ей победу. Тянет. Издевается? Нет, клинок прячется в ножнах.
- Уходи. Ты враг, но ты не убиваешь детей. Даже моих... Потому, сегодня - живи. Передай всем - кто протянет лапу к моему сыну, пожалеет. Ты тронул его грязной рукой - остался без руки. Другим так не повезет. Ясно? Ступай...
И это все? Ни казни, ни пыток, ни допроса? Или она будет следить, чтобы узнать, кто ему перевяжет руку, даст кусок в дорогу, перекинется словом? Чтобы уничтожить всех?
- Я и так все уже знаю, - откликается чудовище на мысли, - узнала достаточно, пока билась. И это ты тоже передай. Пусть пославшие тебя дрожат. Уж их-то я не пощажу...
Обнимает сына, тот тянет к матери ручонки, за волосы дергает, за уши, а та их только пониже свешивает, да улыбается... Странно: чудовище, а любовь в ней почти человеческая. Такое он увидеть не ждал. Тем более, по отношению к человеческому младенцу.
С пронзительной ясностью накатило понимание - она только что отдала ему свои щит и меч, даже не заметив. Щит, что отразил меч с мощами святого, и меч, который пробил заклятую финнами куртку. Не доспехи адского отблеска, не кровавые клинки - духовное оружие. Она защищала свою материнскую любовь, а значит, Бога. Потому победила, потому было ей попущение. Мятежница и грешница, да пропала не до конца. Кто же протянул руку к невинному... Исполнял праведную службу, но исполнился - гордыни, не заметил, как ступил за черту. Фигуры на красно-зеленой доске на мгновение поменяли цвет! И кто виновен?
Может, тот, кто не рассмотрел, что отрезать способность ко лжи черти могли отсечь разве существу, и без того не склонному ко лжи? Или тот, кто, сидя вдали, отдает приказы -и, будучи всего лишь человеком, время от времени ошибается?

По дороге от Кер-Сиди на Кер-Мирддин идет человек. Баюкает культю - смешно, но рану сестра чудовища перевязала! Ужасная ведьма и важничающая девчонка в одном лице. Еще жаловалась, что убивать умеет лучше, чем лечить, а это для ведьмы, оказывается, неправильно. Нужна ли кому жизнь, спасенная ценой спасения, он спрашивать не стал. Цену-то ему не назначали... Зато сказали, что прикладывать к обрубку, чтобы рана не нагноилась. Так, мол, куда больше надежды выжить.
А он собирается жить - не вечно, но достаточно долго. Он все еще надеется попасть в рай, только куда более простым путем - поступив в монастырь и посвятив себя молитвам. И, как ни странно, надеется через много лет встретить в сини небес ушастую ведьму с синюшным лицом и острыми зубами...

Вот. Жду критики.

 Отправлено: 20.08.10 08:57. Заголовок: Может, тот, кто не р..

Может, тот, кто не рассмотрел, что отрезать способность ко лжи черти могли отсечь разве существу, и без того не склонному ко лжи?

Отрезать или отсечь - может что-то одно?

 Отправлено: 20.08.10 09:15. Заголовок: Nik Ferri Согласен...

Nik Ferri
Согласен. Второе - лишнее.
Спасибо!

 Отправлено: 20.08.10 12:02. Заголовок: Ходят слухи что черт..

цитата:

Ходят слухи что черт по

Вроде, перед "что" запятая должна быть

цитата:

Но у него - другая цель. Единственная цель, которая не может убивать людей. Остальные будут заняты, пусть и недолго...

Не совсем понятно, кто будет занят: цели или люди?

цитата:

- Уходи. Ты враг, но ты не убиваешь детей. Даже моих...

У сиды уже больше одного? Или это иносказательно?

цитата:

Такое он увидеть не ждал.

Такое или такого? Хотя не уверен. Ещё мне кажется, что лучше "ожидал".

цитата:

Может, тот, кто не рассмотрел, что отрезать способность ко лжи черти могли отсечь разве существу, и без того не склонному ко лжи?

Отрезать и отсечь - как-то неправильно фраза построена.

 Отправлено: 20.08.10 12:17. Заголовок: SeaJey Спасибо!..

SeaJey
Спасибо!

 Отправлено: 20.08.10 13:27. Заголовок: Март, и уже зелень? ..

Март, и уже зелень? Скорее серое небо, серый, дремотный лес и серо-коричневый от прошлогодней листвы подлесок...

 Отправлено: 20.08.10 14:54. Заголовок: Прибылов Спасибо. ..

Прибылов
Спасибо.

Кстати, в Уэльсе 1-го марта фонтан пускают вот такой:

 Отправлено: 20.08.10 17:55. Заголовок: Так... короче, в вых..

Так... короче, в выходные буду жестоко править текст, слова, чуток образы. Нэ? А потом ты по правленному пройдешь утюгом. Хорошо?

 Отправлено: 20.08.10 18:06. Заголовок: Вполне...

Вполне.

 Отправлено: 20.08.10 19:46. Заголовок: М-м, а зачем первый ..

М-м, а зачем первый то пост править - не видно же где именно правки были :)

 Отправлено: 20.08.10 20:23. Заголовок: SeaJey Не понял? Я ..

SeaJey
Не понял?
Я не правил первый пост...

 Отправлено: 20.08.10 21:43. Заголовок: Имелся ввиду первый ..

Имелся ввиду первый пост с продой, а так-то он второй.
В diff'е разница только в точке и троеточии в конце.

 Отправлено: 21.08.10 09:06. Заголовок: SeaJey Да, глюк. По..

SeaJey
Да, глюк.
Получается, новый вариант я и не выложил...

 Отправлено: 21.08.10 13:18. Заголовок: Нормальный правленый..

Нормальный правленый вариант.

Первое марта

Камбрия, западная пятина королевства Британия, дорога от Кер-Мирддина на Кер-Сиди
1 марта anno 1401 ab Urbe condita (anno 646 AD)

Перед глазами - поворот узкой дороги. Это Камбрия, где дороги состоят из поворотов, по сторонам неширокой колеи вздымаются холмы, а склоны покрывает узор из дубовых и буковых рощ. Первая, жидкая зелень надежно спрячет воинов... Это Камбрия - и будь ты чародей или языческий бог, тебя убьют. Это Камбрия - предатель сыщется всегда!
Вот и теперь рядом с чужаком стоят местные бритты. В руках - верные луки, на поясах - кинжалы. Они готовы, они насторожены. Они верят, что будут умирать за веру и за кланы... и это правда. Камбрия - лоскутное одеяло. Обиженный, обойденный, озленный найдутся всегда. Не понадобилось золота, только слова. Презренный металл, пожалуй, только оттолкнул бы благородные души. Не всякий рискнет выступить против силы, против славы, против древних легенд. Таких - мало. Мало, но, быть может, достаточно? Прибавив тех, кого можно использовать втемную - да!
Расчет? Сложен, мозги можно свернуть. Сначала казалось - вся надежда на внезапность. Ведьма-демоница считает, что едет по своей земле. Наверное, успокоится. Тут - стрелы в упор. Потом - топоры и ножи, но на них надежды немного. Если ведьма успеет пустить в ход силу - пиши пропало. Армии разгоняла! И ночью не напасть - в темноте, зараза, видит лучше кошки. Да и кроме силы - у исчадия ада охрана. Падкие на золото и славу рыцари с равнин, варвары с севера, ведьмы... Что тут даст внезапность? Потери среди охраны, и то, если повезет.
Потому решено - действовать верно. Сыграть в шахматы с чертом, выставить против ряда фигур - ряд пешек. Себя не жалеть - может и получиться. Если мастерица с волосами цвета крови допустит хотя бы одну помарку. А еще сегодня - правильный день. Сегодня - первое марта. День, который в Камбрии считают своим. Считают, да просчитаются!
Ветер шепчет в ветвях: "Спокойней, спокойней". Но вдалеке игра уже началась, фигуры делают заранее оговоренные ходы. Жаль, не посмотреть, как у них получается. Что должно выйти - известно. Говорено-переговорено, сотни раз прокручено в голове. Только прищурь глаза - и вот по дороге катится поезд демоницы. Или, как говорят местные, "Охота". Дикая Охота, которую не разбить силой человеческой. По счастью, в этой битве пребудет и сила Господня... И все-таки страшно проклятое волховство! Грохочут огромные колеса, подпрыгивает над тремя осями крытая повозка. Велика, тяжела, неправильно быстра. Такие подданные ведьмы кличут "тяжелыми колесницами". Что до скорости, так ее путь сжат заклинаниями. По бокам - северные варвары с большими щитами, рыцари свиты. Над льняным верхом - копье с флажком. Красно-зеленым!
Цвет крови, цвет жизни. Цвет потустороннего мира и цвет любви... Хорошую любовь она принесла на земли Британии: кучи костей по ратным полям, торжество язычников над христианами, такое, что и само имя христианина не значит больше брата по вере. Ей, твари с ушами в форме рогов - знак, знак! - служат и монахи, и священники, и целый епископ. Не полухристианин из бриттов или ирландцев - подлинный епископ из Рима, отправленный на край земли за неведомые прегрешения перед Святым Престолом. А край земли - это и край заземелья, откуда прет нечисть, что щедра на посулы и скупа на плату. Тем скорей следует уничтожить искусительницу, а до тех, кто не выдержал посланного свыше испытания, черед дойдет. Потом. Меееедленно. Пусть те, кто этим займется, не забудут в трудах своих тех, кто сделал главный шаг. Стал пешкой Господней на доске цветов огня и листвы...
На самом деле - давно стал, в тот день, когда к одному из лучших учеников монастырской школы в Кентербери подошел епископ Деусдезит и предложил службу - тяжкую, тайную, но несущую пользу Святому Престолу. Сказал, что сам Господь назначил юношу к такой работе, даровав ему, по матери, наружность бритта и душу сакса - по отцу. Так и вышло... Еще один беженец с востока никого на землях Камбрии не удивил. Он жил, он ждал - и вот, дождался!
Летит, только брызги из луж, колесница, но - стоп! Поперек дороги валится кряжистый ствол, кони хрипят, копыта бьют воздух, щиты телохранителей смыкаются вокруг их прелести. И - ничего. Только птичий пересвист. Среди которого теряется сигнал: "Дело сделано!"
Верно. Сделано. Пусть охрана мозолит глаза о дубовую листву, ждет посвиста стрел. Ничего. Это - первый ход, короткий шажок на одно поле вперед. Белая пешка двинулась... но бить первым ходом пешки не умеют. И вторым. И третьим... Деревья валятся, птицы кричат. Ничего больше! Больше и не надо, больше - ждут. А такая малость заставит сперва - насторожиться, потом - задуматься. И что придет в меченую адом голову?
Не слишком простое, но и не больно сложное. У ведьмы разум остер, но придавлен грехами к земле. То, про что сказано: "только тепел". Ходят слухи, что черт по имени Оккам поставил у нее в голове особую бритву, что срезает лишние мысли - о милости Господней, например, и о чудесах Его. Это ее и сгубит! Что она решит, если нападений не будет? Рассудочный ответ один - что покушаются не на жизнь ее, а на ее время. Желают задержать, оттянуть возвращение в город. Значит, тварь начнет торопиться. Охрана перестанет смотреть по сторонам, телохранители утратят настороженность... Тогда...
Да, крик цапли! Поставленные цепочкой люди передают сигнал быстрей любой волшбы. Там, на дороге, первые стрелы сорвались с тетив. Именно там, у очередного дерева - когда спешенные рыцари принялись отворачивать с пути преграду. Меткие стрелы, злые - не в людей, в лошадей. Торопись ведьма! Торопись! Бросай по дороге безлошадных воинов, оставь повозку... А лучше - отправь часть сил в лес, ловить стрелков. Ловить, наспех допрашивать... Пусть покричат горские свиньи! Так кричали люди, которых рубили насланные тобой на Уэссекс язычники... Что ты от них узнаешь? Только то, что знают они, а эти знают лишь то, что тебя нужно задержать, чтобы провести на Совете Свободных важное для клана решение. А потому - рванешь вперед еще быстрей.
За криком цапли - крик совы. Она уже знает о засадах, но еще не догадалась, что идет охота на Охоту! На лошади ей ехать нельзя, а потому бить в колеснице не следует - за одним исключением. Если охрана отстала от колесницы, пора подранить того, кто правит лошадьми. Случайно, вместе с конем. И вовсе не насмерть... Хорошо бы, ухитрились задеть одну из ведьм! Например, старшую ученицу демоницы. Или - сводную сестру. Не угадать, не угадать.

Наступает время истинной атаки. Первые стрелы лежат на тетивах. Скоро! Из-за поворота доносится гром повозки. Проклятый флажок! Бритты могут передумать, не стрелять во флаг родины. Шепнуть:
- Вон, считает, что весь остров подмяла...
На козлах - сама. А кто еще? Ряса непонятного цвета, синюшная рожа - синим рисуют дьявола - лошадиные уши прижаты к плечам. Странно, она совсем не выглядит торопящейся. Неужели - чует? Точно! Придержала коней, повернулась к лесу... Пятьдесят шагов, ведьма без брони... Шансы есть!
- Бей!
Стрелы вылетают из рощи, поют рассерженными осами. Успеть! Предыдущие еще в воздухе - на тетивы ложатся следующие. По той же цели. Стрелы - со всех сторон, напрасно ведьма прячется за щит. И вот - чудовище утыкано, как подушечка для иголок, но чудовище живо. Что-то кричит... Встает - в рост, прыгает с колесницы, только дорожная пыль пляшет под подолом, из-под прорех мелькает красноватый блеск. Жива! Ну, никто и не надеялся, что чудовище можно одолеть обычным оружием.
Люди с криком бегут вперед, чтобы превратиться в остывающие тела. Но у него - другая цель. Единственная цель, которая не может дать отпор. А те, что могут будут заняты, пусть и недолго. Убивая! Но эту кровь они пьют напоследок.
Лязг клинков. Недолгий. Достаточный. Вот варвар-северянин сносит по голове каждым ударом. Вот сестра чудовища орудует длинной колесничной секирой, черепа в куски разлетаются, ребра вырываются наружу, руки-ноги летят на примятую траву... Над бойней - летит смех. Весело ей, радостно!
Вот третья ученица. Продавшая душу, слившаяся с пришелицей из преисподней. Ножи без конца вылетают из ее рук... а промахнуться в давке у высоких колес она и хотела бы - не смогла. Странно - никто не читает заклинаний, не поет. Только оружие. Подлое: ни брошенный нож, ни арбалетный болт, ни кривой клинок честным не назовешь. Но силу ада никто напрямую не использует... Даже сама тварь!
Гадина - в гуще человеческой. У горцев нет доспехов, а у нее... Словно толстой демонической шкуры ей мало! Ряса иссечена, свалилась с плеч - а под ней металл! Рукотворная чешуя, клепана внахлест. Тварь кубарем крутится, только розовые грани клинков блестят, только ошметки плоти разлетаются, кровища под сапоги хлещет... Ей - не скользко!
Все это на краю взгляда, в сумерках внимания. Главное - в повозке. А к ней идти... Мимо кого? Неважно. На плечах - куртка из кожи восьми оленей, заклята финскими колдунами от топора, меча, ножа и стрелы. Точно выдержит пять любых ударов! Потом... Увы, и за эту в Суоми содрали столько, точно знали - на этот раз судьба дьяволу побороться самому с собой. Меч в руке - тоже особый. Но его время еще не пришло. Теперь - пора куртки. И точно: болт проходит сквозь оленью кожу, но плечо лишь щекочет, меч лишь срубает полу, подток секиры оставит лишь кровоподтек, нож застрял в складке.
Чудовище обернулось. Время замедлилось. В огромных без белков глазах - они, оказывается, серые! - страх. Дрожи, порождение тьмы! У тебя, кроме меча есть кинжал - но розоватая слюда клинка из преисподней бессильно дрожит в борту повозки. У мстителя еще два удара жизни - а левая рука достигла цели.
Хнычущий сверток - у него. Младенец. Сын ведьмы! Не родной, да и способна ли адская тварь рожать? Человеческого детеныша своим назвала. Наверное, желает выучить злу. Сгубить... Надо бы рассечь горло, чтобы отошел к Господу невинным, но на кону куда больше христианских жизней. И душ, конечно! Потому...
Хриплый от неверия, что - получилось, голос.
- Я требую поединка. Иначе!
Сталь особого меча прижимается к детской шейке. Чудовище застыло. Еще бы! У нее большая власть и сила, но и пределы положены большие. Душа, от которой отсечены куски, больше не может лгать - и, что главное для врага человеческого, не может считать за заслугу, когда произносит правду. Зато вынуждена держать слово. И вынуждена защищать того, кого назвала сыном.
Но отчего с черных губ срываются такие горячие слова:
- Положи маленького... Положи, и я сама тебя убью! Одна-одна, сама-сама... Слово! Хочешь, доспех скину? Только отдай моего сыночка... Вот так, сестре.
Доспех? Заманчиво... И подло. Почему-то. Почему? Но язык сам объявляет:
- Нет, тварь. Будем биться, как есть. За слезы христиан, за сожженные церкви Уэссекса! И знай - моя куртка выдержит два любых удара, а твой доспех - бумага перед клинком, в рукояти которого лежит настоящий палец святого короля Эдвина!
- Святого, убивавшего христиан Камбрии? - синерылая хохочет, - Не думаю, что он тебе поможет на этой земле. Эй, дайте нам место! Все в круг! Решим дело сталью!
Варвар-северянин спокойно сообщает:
- Придурок труп. Ставлю против него, сто к одному. Но надо ж - финская куртка. Надо что-то придумать, на будущее...
Сам дурак. Радовался бы, что сейчас госпожу убьют. А то страшно подумать, что она с тобой за то, что враг к ее сыну прорвался, учинит. Зло жестоко. Или варвар уже настолько раб, что будет лизать казнящую руку?

Под ногами молодая трава пробивается сквозь прошлогоднюю. Начало марта, первое марта... День святого Давида. Самое время покончить с Голиафом! Кто выжил - свои и чужие - раздались в стороны.
Северянин меряет шагами ширину дороги. Жалеет, что не перекресток. Но - какая разница? Это не северная кровавая забава, не игра на славу и деньги. Бой на жизнь и смерть, вечную жизнь и конечную гибель. Встали. Сверкает серебро святого меча. Навстречу тускло блестит розовый клинок. И - заминка. Почему казалось: демоница бросится в бой первая. Но та стоит, разглядывает. Неужели сила меча такова, что - не смеет? То-то уши прижаты, как у кошки, шипящей из угла. На лице - оскал. Зубы - острые, у людей таких не бывает... Но ждет! Нет - дождалась! Шаг вперед, замах...
Сначала - недоумение. Потом, быстро - боль.
Клинки даже не столкнулись. Она просто сместилась вбок... и окончила бой. Одним ударом.
Остается стоять, зажимая культю. Чужая сталь рассекла руку точно между рукавом заговоренной куртки и рукоятью с мощами. Единственное уязвимое место. Как просто было его прикрыть... Увы, гордыня подвела. Что ж, придется стать не героем, а мучеником. Тварь, правда, не торжествует. Уши уже не прижаты - свисают к плечам.
- Твой план был слишком сложен, чтобы удаться, - сообщает ведьма.
Тоже обычно для зла - насмехаться над поверженным. Ничего, придет другой мститель. Ведьма снова молчит. Сейчас один высверк, тьма... Прости, Господи, за то, что жить хочется! Попаду в рай - сразу спрошу, отчего попустил синемордой, отдал ей победу. Тянет. Издевается. Клинок прячется в ножнах. Прикажет схватить, пытать? Укрепи, Господи!
- Уходи. Ты враг, но ты не убиваешь детей. Даже моего... Потому, сегодня - живи. Передай всем: кто протянет лапу к моему сыну, пожалеет. Ты тронул его грязной рукой - остался без руки. Другим повезет меньше. Ясно? Ступай...
И это все? Ни казни, ни пыток, ни допроса? Или она будет следить, чтобы узнать, кто ему перевяжет руку, даст кусок в дорогу, перекинется словом? Чтобы уничтожить всех?
- Я и так все уже знаю, - откликается чудовище на мысли, - узнала достаточно, пока билась. И это ты тоже передай. Пусть пославшие тебя дрожат. Уж их-то я не пощажу...
Обнимает сына, тот тянет к матери ручонки, за волосы дергает, за уши, а та их только пониже свешивает, да улыбается... Странно: чудовище, а любовь в ней почти человеческая. Да еще к приемышу! Даже не верится...
А еще не верится, что все окончено. Ни победы, ни мученичества. Только нарастающая боль в культе и в душе. Кровь, пробивающаяся сквозь пальцы, сваленное в кучу оружие, северянин, протягивающий отрубленную кисть.
- Держи. Похоронишь. А еще можно высушить и носить с собой. Многие так делают, чтобы ведьмы не добрались...
Эти ведьмы, значит, добираться до него не хотят. Верно. Главная - отпустила, значит... Охота распалась на людей. Почти обычных. Та, что метала ножи, подходит ближе. Рассматривает, словно диковинное животное. Пожимает плечами.
- Думай.
- Что?
- Думай. А еще - чувствуй. Не при нас. Потом.
Отворачивается.
Думай, чувствуй... Вот она, пытка! Знать, что провалил дело, что исправить его некому. Нет, это - гордыня. Некому - здесь и сейчас, и этого достаточно, чтобы залить сердце полынью. Это горячит голову хуже отнятой кисти. Это мутит взгляд сильней боли.
Ненужность. Неправедность. Без воли свыше и лист оземь не опадет. Тем более, не пролетит между заклятой курткой и спрятанными в рукояти мощами клинок с кровавым отливом. Так нужно... Почему? Нужно понять. Это важней, чем перетянутая рана. Смешно, но рану сестра чудовища перевязала! Ужасная ведьма и важничающая девчонка в одном лице. Еще жаловалась, что убивать умеет лучше, чем лечить, а это для ведьмы, оказывается, неправильно. Нужна ли кому жизнь, спасенная ценой спасения? Так цену она не назначала. Зато сказала, что прикладывать к обрубку, чтобы рана не нагноилась. Так, мол, заживет и верней и быстрей.
А потом осталась дорога, тошнотворный запах поля битвы, понемногу сменившийся клейким ароматом проклевывающихся почек. Ноги подкашивались, но шли. Навстречу попадались спешенные рыцари. Следовало умереть, но с языка раз за разом срывалось бесстыжее:
- Она меня отпустила.
Три слова и увечье оказались хорошим пропуском. Боль не уходила - становилась привычной, в голову возвращались мысли. Так, невольно, пришлось исполнить приказ маленькой темноволосой ведьмы. Думать. Чувствовать. Ведь не думать, не чувствовать - значит, не жить! Уж не хотела ли хитрая, чтобы он из мятежного противоречия на себя руки наложил? Это ведь так просто: сорвать повязку! А потом - пекло.
Зато крест тащить тяжело. Ставшее от раны немощным тело уподобилось кресту... Нет, это бред - или гордыня! То, из-за чего не досталось славы - ни победной, ни мученической.

План-то удался. Просчеты, если и были, оказались несущественными. Он вышел с чудовищем один на один, закрытый от ударов, с неотразимым оружием - и пал. День святого Давида, так и есть. И по извилистой дороге, шаг за шагом, бредет со стороны Кер-Сиди к Кер-Мирддину поверженный великан. Который, на одном из мучительных шагов - понял.
Так, шаг за шагом, капля за каплей, мысли и чувства создали понимание. Виновен не человек или оружие, виновен - всегда - грех. Щит, что отразил меч с мощами святого, и меч, который пробил заклятую финнами куртку - не доспехи адского отблеска, не кровавые клинки. Иное, духовное оружие. Ужасная ведьма защищала свою материнскую любовь, а значит Бога, который и есть любовь. И победила, и было ей попущение. Мятежница и грешница, да пропала не до конца. Кто же протянул руку к невинному... Исполнял праведную службу, но исполнился - гордыни, не заметил, как ступил за черту. Фигуры на красно-зеленой доске на мгновение поменяли цвет! И кто виновен? Грешник. Слепец, что не рассмотрел: отрезать способность ко лжи черти могли разве существу, и без того не склонному обманывать.
Что ж, это урок. Не грешнику чужие души спасать. Свою бы от геенны избавить. Этим он и займется!
По дороге от Кер-Сиди на Кер-Мирддин идет человек. Он собирается жить - не вечно, но достаточно долго. Он все еще надеется попасть в рай - поступив в монастырь и посвятив себя молитвам. И, как ни странно, надеется через много лет встретить в сини небес ушастую ведьму с синюшным лицом и острыми зубами.

Кер-Сиди - столица республики Глентуи
Март-апрель anno 1401 ab Urbe condita (anno 646 AD)

Затихло громыхание колес по деревянной мостовой. Закончился долгий путь. Снова закатные блики разрисовывают дощатый пол, исходит теплом бок пузатой печки. Скоро и не нужна будет: станет тепло, а над недостроенным городом поднимется рукотворная скала жилой башни. Все привычно, все почти так же, как осенью, до похода. И сестра, вся в белом, сидит на пятках, на руках - сын. Все как прежде - и все не так. Уходили - были папины дочки, дружные, как пальцы родительской руки.
Уголки губ Эйры ап Дэффид, ригдамны Гленской, двинулись вверх. Ага, эта, в белом - шестой палец, что приемный - так в Камбрии не разбирают. Кому - Немайн, Неметона, Минерва, Афина... Кому - сестра, которую можно тягать за уши, два розовых треугольника, которые то взлетают к макушке, то прижимаются к голове, то виснут к плечам. Сейчас вот, развернуты на маленького. Больше никого для сестры теперь нет... А у Эйры никого, кроме Немайн. Битва не пощадила - осиротели.
- Майни, ты меня слышишь?
- Умм-нуу.
Вот и понимай, как хочешь. Сестра вперилась в маленького, окружающие превратились в бесплотные фигуры. И по морде дай - не заметит. Или решит, что - угроза детенышу, и прибьет. Подсыла саксонского отпустила, а сестру родную прибьет. Да, родную, кто б чего не говорил. Как-то так вышло, что у Эйры ап Дэффид Вилис-Кэдман более понимающих родственников не осталось.

 Отправлено: 21.08.10 19:31. Заголовок: Новое. Кер-Сиди - с..

Новое.

Кер-Сиди - столица республики Глентуи
Март-апрель anno 1401 ab Urbe condita (anno 646 AD)

Затихло громыхание колес по деревянной мостовой. Закончился долгий путь. Снова закатные блики разрисовывают дощатый пол, исходит теплом бок пузатой печки. Скоро и не нужна будет: станет тепло, а над недостроенным городом поднимется рукотворная скала жилой башни. Все привычно, все почти так же, как осенью, до похода. И сестра, вся в алой стали, сидит на пятках, на руках - сын. Все как прежде - и все не так. Уходили - были папины дочки, дружные, как пальцы родительской руки.
Уголки губ Эйры ап Дэффид, ригдамны Гленской, двинулись вверх. Ага, эта, в белом - шестой палец, что приемный - так в Камбрии не разбирают. Кому - Немайн, Неметона, Минерва, Афина... Кому - строгая наставница, что терпеливо сносит выходки младшей ученицы. Зато учебы - сестра, которую можно тягать за уши - два розовых треугольника, которые то взлетают к макушке, то прижимаются к голове, то виснут к плечам. Сейчас вот, развернуты на маленького. Больше никого для сестры теперь нет... А у Эйры никого, кроме Немайн. Битва не пощадила - осиротели.
- Майни, ты меня слышишь?
- Умм-нуу.
Вот и понимай, как хочешь. Сестра вперилась в маленького, окружающие превратились в бесплотные фигуры. И по морде дай - не заметит. Или решит, что - угроза детенышу, и прибьет. Подсыла саксонского отпустила, а сестру прибьет. Родную, кто б чего не говорил. Как-то так вышло, что у Эйры более понимающих родственников не осталось. А эта - замолчала.
- Майни...
Близко подошла. У хрупкого существа из белоснежного льна - медвежья хватка. На запястье словно капкан щелкнул. Тянет - вниз, к себе. Сидим. Сестра руку отпустила, зато обняла за бок, щекой о плечо возит. Зря в голову напраслина лезла, Немайн своих и в беспамятстве помнит! С ней хорошо. Надежно. Почти как при живом отце. Захотелось плакать. А на дворе - дела, что не одну лишь Эйру дожидаются. Там - у великой сиды хребет затрещит, не то, что у трех учениц. Пусть одна из них и числилась некогда старшей ведьмой клана Вилис-Кэдманов.
- Ты что, всю жизнь сиднем сидеть собираешься?
- Неаа...
Ну вот, уже что-то осмысленное. Выздоравливает! Вот, ухо навстречу словам повернулось. Мол, в него и говори, а заодно почесать не забудь.
- И вообще, маленькому ходить надо. Или хоть ползать...
- Угу... Точно... Будем учить! Будем-будем! Правда, хороший мой?
Вот и славно. Хоть какая деятельность. Только...
- Майни, может, ты хоть броню скинешь? Маленькому, чтобы учиться ходить, за юбку цепляться надо. Очень помогает. Очень-очень.
Сейчас для разговора с сестрой нужны слова попроще. Она растворяется в младенце - оттого сама наполовину дитя.
- У меня запасная ряса есть. Наброшу поверх. Доспех нужен. Маленького защищать.
- Даже в башне?
- Даже.
- Даже от меня?
Взгляд в упор. Страшное:
- Ото всех, - и быстрое, извиняющееся, - Сейчас - ото всех.
Это - можно принять. Это, как болезнь, пройдет. Только - что останется?

Вот и началась дальняя прогулка - от окошка до стены. Малыш охотно стоит, сжимает в кулачке материн палец, а шагнуть - не уговоришь. Не дорос, что ли? Ползает-то шустро, нянька отвернуться боится. За окном - весна, дело, радость. Страна охотно простила правительницу - не королеву! - за то, что не сверкала перед войсками алыми отблесками панциря, когда граждане республики Глентуи проходили в триумфальном шествии по улицам новорожденного города. Все понимают - после покушения у Немайн приступ чадолюбия. Каждый знает - холмовой народ любит детей. Настолько, что понравившихся младенчиков крадет. Немайн - сида честная, никого не воровала, мальца усыновила по обычаю, кто не верит - может прежнюю мать, а ныне кормилицу, расспросить.
В квадриге перед колонной ригдамна-наследница красовалась. Об Эйре ап Дэффид иначе и сказать было нельзя: кольчуга холмовой работы вычищена до лунного сверкания, в белокурой косе - стрела, на плечах - плащ, багряный, как закат над западным морем. Кони в масть подобраны, волос в волос. Как и положено владычице волшебных земель, белые! Парад - не война, здесь не придется рубить упряжь, избавляясь от павших лошадей. Колесничей Эйры, Анне - а заодно и старшей ученице Неметоны - в минувшем походе доводилось делать это часто... Даже слишком часто! Неважно, что доля той, которая ведет - быть целью для острого железа. Этого люди не заметят, зато убитые лошадки будут посчитаны. Очень точно. Для пущей верности полученное число на три умножат...
Получайте, люди Камбрии, новый слух - оказывается, Анна Вилис-Кэдман умеет отвести стрелу или дротик, подставив в качестве жертвы лошадь. Сама она уверена, что защитное заклинание - работа сиды. Мол, колесница, так сделана, что волшба происходит сама собой.
Сида ласково смотрит на сына. Руки раскрываются, просят - иди к маме. Ребенок прижат к груди, а окно уже видит спину. Окно - опасно! Через стекло может ворваться стрела или дротик. На спине, под рясой, розоватые пластины брони. Какая-то примесь в хорошем, нездешнем железе. Малыш хнычет. Хочет потрогать штуку, из которой льется свет.
- Ирландец, - фыркает мать, - интересно тебе. А мне страшно... Но ведь и потом страшно будет! Вот вырастешь, оденешь доспех, поскачешь навстречу врагу... Куда деваться, не изведу я зло на земле. И что, не пускать? Не дело! Так что... смотри. Трогай. Правда, холодное?
У сиды - уши прижаты, глаза сощурены... не мигают! А маленькому надоело играть со светом. Окошко-то мутное, не видно через него ничего. И не разноцветное, как в детской...
Значит, снова - учеба. Шаг, еще шаг. Спокойный любящий голос ободряюще воркует. Для всех - у Немайн продолжается приступ боязни за малыша. На деле...
Она уже спокойна. Нагло пользуется возможностью отбросить все хлопоты и вдоволь с сыном натетешкаться. По-свойски. Например, выучить ходить, пусть пока держась за руку. Это, пока, в главных. Во вторых... Боится она выходить. Не за себя. Не за сына. Вообще.
Несколько дней назад на разбитой грунтовой дороге, рухнула в замешанную на крови грязь ее вера в способность понимать людей. Никогда раньше не было, чтобы она - так ошиблась... Не близко от яблочка, не далеко, не в молоко даже - стрела полетела назад. В сердце лучницы. Ее решения, как удалось убедиться, вели по грани между жизнью и смертью не просто множество людей - армию и народ. А еще - судьбу маленького, что уже называет ее мамой...
И все это стоит на гнилом фундаменте!
А впереди - новые решения. Стоит "войти в разум", от Немайн, Хранительницы Правды, немедля потребуют решений. И как судить, если не знаешь, чем отзовется выбор? Если непонятно, кто прячется за маской знакомого или впервые видимого лица? Пыталась погасить панику. Отступить. Решить самую простую задачу. Ответить на вопрос:
- Кто такая Немайн?
Сначала была радость.
Я - это я!
А вот после... Наружные, неточные определения скатывались в темноту, не оставляя в душе отклика: "Верно!" Закралось подозрение - Немайн нет. Есть безумие другого человека, с чьей памятью она проснулась полгода назад, в ночь Самайна - взрослой. По крайней мере, взрослой телом и знаниями. Этих знаний хватило, чтобы прижиться в мире людей, переделать кучу дел, найти опору в лице приемной родни и друзей - и, под конец, встретиться на дороге меж холмов с тем, о чем не раз слышала в песнях, читала в книгах, помнила чужой памятью. С человеческой способностью предавать.
Человек со священным мечом - открытый враг, такой испугает только труса. Дело и не в тех камбрийцах, что шли за ним... В семье не без урода, и найти выродков, что продадут отечество за золото или красивые слова, можно в любом народе. Десяток - легко, а при умении - и тысячи. Беда в ином.
В спокойных глазах людей. Для которых все произошедшее - нормально. В клановой старшине, что выговаривает сестре за казнь предателей. Мол, суд вышел неровный: какого-то сакса отпустили, а людей, рожденных на этой земле, по ветвям развесили. Даже тех, кто сам сдался. Сестра... хлопала глазами и молчала. Сама Немайн тогда говорить еще не могла, только разговор запомнила. Забывать она не умеет.
Наверное, так и пришлось бы Эйре извиняться за казнь переметчиков. Глядишь, еще пришлось бы семьям платить... Выручила старшая ученица. Вспомнила ведьмовской принцип подобия.
- Дрался за саксов, стал саксом. Так что, благородные вожди, вступаться вам не за кого. А ежели есть, так и сами вы - не бритты!
Те - кричать, что в старых законах такого нет. Анна - отрезала, что Глентуи - край, хранимый сидой, а потому ведьмовской закон здесь не ниже обычая. А писаный закон... Вот Хранительница правды в разум войдет, изложит. И по Писанию, и по юстинианову Кодексу.
На том дело и встало.
Жить, ожидая удара в спину - нельзя. Значит, нужно снова обрести опору. А заодно - сделать шаг к открытию себя, к доказательству самого своего существования! Скажи мне, кто твой друг - и я скажу, кто ты... Не так ли?
Но кто такой - друг? Во всяком случае, не тот, кто ударит в спину... Хорошее определение. Его - можно проверить. А еще друг - это тот, кто за проверку простит! Разум сиды, обрадованный, что выбрался из трясины на твердую землю, немедленно принялся разворачивать планы - четкие, практичные. Например, для начала следует завершить "болезнь", выйти на люди, работать и веселиться как ни в чем не бывало. Жить обычной жизнью, в контрольном состоянии. А проверки... Не дело специально провокации устраивать, когда вокруг куча работы. Жизнь сама даст случай. Главное - не просмотреть результат.
Немайн подхватывает сына на руки. Быстрым шагом - в детскую. Вздох.
- У меня много дел, хороший мой. Вечером я снова загляну... Жди маму, и не слишком обижай Нарин...
Ту, которая тебя родила, но, так вышло, отреклась. Можно ли ей верить? Узнается! Теперь - по очереди - бочка с горячей водой, свежие рубашки, тонкий лен церемониального платья. В руку - посох, знак власти и оружие разом. Шаг на порог. Ну, здравствуйте, добрые люди. Сида Немайн снова с вами. Рады?

 Отправлено: 21.08.10 22:37. Заголовок: По первому куску. &..

По первому куску.

>>Это Камбрия, где дороги состоят из поворотов, по сторонам неширокой колеи вздымаются холмы
Лучше немного иначе.
Перед глазами - поворот узкой дороги.
Ведь это Камбрия, где дороги вьются меж холмов.
Не широкая колея, а склоны вокруг покрывает узор из дубовых и буковых рощ.

>>Не понадобилось золота, только слова.
В злате не было нужды, нет - только слова.

>>Потому решено - действовать верно
И потому - решили: действовать надо наверняка.

>>Cыграть в шахматы с чертом
Разве с ним играли?
Странное выражение, имхо.

>>Себя не жалеть - может и получиться. Если мастерица с волосами цвета крови допустит хотя бы одну помарку.
Себя жалеть не будешь - быть может что и выйдет. Если багрянноволосая мастерица хоть немного ошибется.

>>Что должно выйти - известно. Говорено-переговорено, сотни раз прокручено в голове.
Как должно случиться - известно. И говорено, и - переговорено, и - сотни раз виделось как на яву.

>>И что придет в меченую адом голову?
И что придет в меченую цветом адского пламени голову?

>>То, про что сказано: "только тепел".
Was ist das?

Кстати, тот кто думает, кто он?
Священник (местный/римский), еще кто то.
В зависимости от образования, статуса и прочего - по разному, разными словами думать должен.
И - неверится в такое изменение мыслей. Хотя - в это время - такое запросто может быть, но, в зависимости от того кто он.
ИМХО.

 Отправлено: 21.08.10 22:48. Заголовок: Алек Южный 1. У мен..

Алек Южный
1. У меня и так телеграфный стиль :)
2. нет
3. Наверняка - да.
4. С холмовыми играли... для сакса особой разницы нет.
5. Багряности по мере сил берегу для греков.
6. "виделось, как наяву" - хорошо, пойдет.
7. Нет, тут верно. Не как, а кем.
8. Увы мне...
"Изблюю тебя из уст моих за то, что был ты не холоден и не горяч, а только тепел. О, если бы ты был холоден или горяч!" - (Отк. 3: 16)
9. Сакс, агент Кентербери. Не священник, но монастырскую школу прошел.

 Отправлено: 21.08.10 23:19. Заголовок: >>9. Сакс, а..

>>9. Сакс, агент Кентербери. Не священник, но монастырскую школу прошел.
А сам кто - обычный человек, дружинник, "из знати"?
То же разница есть.
Наверное.

 Отправлено: 21.08.10 23:34. Заголовок: Ну тапки - так тапки..

Ну тапки - так тапки. :)

1.

цитата:

И ночью не напасть - в темноте, зараза, видит лучше кошки.

Этот тапок - уже практически традиция, можно сказать. ;) Кошки, которых тогда и там нет. :)

2.

цитата:

варвары с севера

C севера ли? Это для Европы они с севера. Для британии это всё же не совсем так.

3.

цитата:

Сыграть в шахматы с чертом

С чёртом? Или c дьяволом? Как правильнее-то применительно к тому времени и персонажу?

4.

цитата:

Если мастерица с волосами цвета крови допустит хотя бы одну помарку.

Почему помарку? Если речь об игре, а не о написании письма или документа? Ошибку, промах - было б вернее.

5.

цитата:

Только прищурь глаза - и вот по дороге катится поезд демоницы.

Поезд? Не анахронизм?

6.

цитата:

По бокам - северные варвары с большими щитами

Если правильно понял - это возвращение из похода. С Немайн только Харальд, Эгиль остался на хозяйстве. Откуда ВарварЫ?
Тем более что дальше по тексту (что и правильно) идёт речь только об одном варваре.

7.

цитата:

Вот сестра чудовища орудует длинной колесничной секирой

Если правильно понял расклад - Анна отмахивается колесничным копьём, Эйра бъёт болтами из скорпиона, Нион метает ножи, Харальд и Немайн рубятся.
Здесь же походу - Эйра (сводная сестра чудовища) с Анной (старшая ученица демоницы) спутались.

8.

цитата:

Тварь кубарем крутится, только розовые грани клинков блестят

Может всё-таки юлой (если та есть, чтоб с ней сравнить)? Кубарем - это когда с кувырками.

9.

цитата:

Но надо ж - финская куртка. Надо что-то придумать, на будущее...

Это что, нечто настолько известное (или даже стандартное), что по одному упоминанию куртки, выдерживающей энное количество ударов - Харальду сходу понятен изготовитель?
Сам-то нападавший о том, что куртка финская - не упоминал.

10.

цитата:

То-то уши прижаты, как у кошки, шипящей из угла.

Кошки, кошки, снова кошки.. :)
Там и тогда - скорее барсук из норы, что ли. :)

11.

цитата:

Слепец, что не рассмотрел: отрезать способность ко лжи черти могли разве существу, и без того не склонному обманывать.

Не вкуриваемая логика. Когда «чтоб отрезать, надо чтоб было что отрезать» - логика понятна. Когда наоборот - увы, нет. Плюс - непонятно, как мысль связана с предыдущим. Где шло про гордыню и грех.

12.

цитата:

Кому - Немайн, Неметона, Минерва, Афина... Кому - строгая наставница, что терпеливо сносит выходки младшей ученицы. Зато учебы - сестра, которую можно тягать за уши - два розовых треугольника, которые то взлетают к макушке, то прижимаются к голове, то виснут к плечам.

Если по построению текста - то вместе «Зато учёбы» дожно быть ещё одно «Кому».
А «Зато учёбы» - кусок, оставшийся от чего-то другого.

13.

цитата:

встретиться на дороге меж холмов с тем, о чем не раз слышала в песнях, читала в книгах, помнила чужой памятью. С человеческой способностью предавать. ... В семье не без урода, и найти выродков, что продадут отечество за золото или красивые слова, можно в любом народе. Десяток - легко, а при умении - и тысячи. Беда в ином. В спокойных глазах людей.

«С человеческой способностью предавать.» неверно сказано получается, так как смысл и беда не в этом, так? Может лучше «С людским предательством, которое здесь и сейчас - обыденность и норма.» (увязав с дальнейшим текстом)?

P.S. Основная выкладка здесь будет, я правильно понимаю (у ВВВ или ещё где - потом)?

 Отправлено: 22.08.10 07:32. Заголовок: LeD 7. Анны нет - и..

LeD
7. Анны нет - изменения в экипаже. И "скорпиона" нет - это "штабная", а не "Пантера".

цитата:

P.S. Основная выкладка здесь будет, я правильно понимаю (у ВВВ или ещё где - потом)?

Основная - поглавно - на сайте.

 Отправлено: 22.08.10 12:14. Заголовок: Rosomah пишет: 7. А..

Rosomah пишет:

цитата:

7. Анны нет - изменения в экипаже. И "скорпиона" нет - это "штабная", а не "Пантера".

Кто тогда «старшая ученица ведьмы»?
И если нет «скорпиона», то из чего «арбалетные болты»?

Остальные тапки?

 Отправлено: 22.08.10 19:08. Заголовок: LeD пишет: Кто тогд..

LeD пишет:

цитата:

Кто тогда «старшая ученица ведьмы»? И если нет «скорпиона», то из чего «арбалетные болты»? Остальные тапки?

В работе :)
После сашиной руки пройдусь еще раз :)

 Отправлено: 21.08.10 23:43. Заголовок: >>Страна охо..

>>Страна охотно простила правительницу - не королеву! - за то, что не сверкала перед войсками алыми отблесками панциря
Хранительницу (правды), разве нет?

>>Для пущей верности полученное число на три умножат...
Для пущей верности - в трое увеличат. (умножат)

_________________
А чего орёт в ушко: Tomatsu Haruka - Hikari no Senritsu

 Отправлено: 21.08.10 23:56. Заголовок: Алек Южный пишет: &..

Алек Южный пишет:

цитата:

>>Для пущей верности полученное число на три умножат... Для пущей верности - в трое увеличат. (умножат)

Для пущей верности число - утроят. ;)

 Отправлено: 21.08.10 23:59. Заголовок: LeD пишет: Для пуще..

LeD пишет:

цитата:

Для пущей верности число - утроят. ;)

Точно, точно!
А я то думал, что не так в моих вариантах;)

 Отправлено: 22.08.10 07:28. Заголовок: Алек Южный, LeD Сп..

Алек Южный, LeD

Спасибо!
Что не "утроят" - мне вообще стыдно...

 Отправлено: 22.08.10 13:46. Заголовок: Гм. Форум неудобен. ..

Гм. Форум неудобен.

В «табличном» виде форума порядок постов идёт не хронологический, а такой же, как в «древовидном».
Что сбивает с толку и мешает.

 Отправлено: 22.08.10 19:08. Заголовок: LeD Уже заметил. Пл..

LeD
Уже заметил.
Плохо, да.

 Отправлено: 23.08.10 08:23. Заголовок: Правка. А про отсутс..

Правка. А про отсутствие Анны я упустил....



Первое марта

Камбрия, западная пятина королевства Британия, дорога от Кер-Мирддина на Кер-Сиди
1 марта anno 1401 ab Urbe condita (anno 646 AD)

Перед глазами - поворот дороги. Это Камбрия, где дороги состоят из поворотов, сжатых холмами и мрачными стенами лесов, где серое небо вечно плачет над грешной землей, где осенившие себя Крестом склоняются перед языческими багами-демонами. Но гордость, украденная дикарями у посетивших этот край римлян, рождает не героев, а изменников, и потому даже демон пусть прикрывает свою спину! Всегда и везде! Предатель сыщется обязательно!
Вот и теперь рядом с чужаком стоят местные бритты. В руках - луки, на поясах - кинжалы. Они готовы, они насторожены. Они верят в свои обиды, лелеют их: Камбрия - лоскутное одеяло на многих плечах. Стоит одному потянуть на себя край – другой окажется наг. И значит, обиженный, обойденный, озленный найдутся всегда. Не надо золота, достаточно слов. Презренный металл, пожалуй, только посеял бы в сердцах жадность, а с ней и страх за сытую жизнь. Богатому и сытому незачем выступать против силы, против славы, против древних страхов. Для этого нужно благородство, истинное достоинство. Или безысходность да нестерпимая обида. А этого много рядом с любым сильным и богатым. Особенно здесь, в Камбрии.
Расчет? Сложно, разум теряется, бессильно отступает, давая дорогу сердцу надеющемуся на Бога. Внезапность? Разумно – демоница едет по своей земле, где ей служит сама природа, разве ждет она нападения? Но сердце говорит – ждет! Не может не ждать, ибо по себе каждый судит другого, и ждет того, к чему сам склонен. И не помогут стрелы в упор, не помогут ножи и топоры, не помогут копья и мечи – она армии разгоняла. Голосом одним. А здесь не армия – сброд обиженных и жадных. Им и охраны хватит – рыцарей с равнин, варваров с севера, ведьм…
Но Господь малым заповедал вершить великое. Краткими шажками идти долгий путь. И тогда только наградой верному сердцу будет Чудо. А значит надо выставить против ряда фигур ряд пешек. Слабость против силы. Но шаг за шагом, капля за каплей, оборачивая ложь правдой, а бесовскую силу в слабость… Ждет внезапного нападения? Будет ей! Пусть растрачивает себя на них. До тех пор, пока не придет пора честного боя – Божьего Суда!
Ветер шуршит в ветвях, стучит голыми ветвями в тревоге. А вдалеке уже сделан первый шаг, первые фигуры сдвинулись со своих мест. Жаль, не посмотреть, как все получается. Что должно произойти - известно. Говорено-переговорено, сотни раз обдумано. Только опусти веки - и вот по дороге катится поезд демоницы. Дикая Охота, которую не разбить силой человеческой. По счастью, в этой битве пребудет и сила Господня... И все-таки страшно проклятое волховство! Грохочут огромные колеса, подпрыгивает над тремя осями крытая повозка. Велика, тяжела, неправильно быстра. Такие подданные ведьмы кличут "тяжелыми колесницами". Что до скорости, так ее путь сжат заклинаниями. По бокам - северные варвары с большими щитами, рыцари свиты. Над льняным верхом - копье с флажком. Красно-зеленым!
Цвет крови, цвет жизни. Цвет потустороннего мира и цвет любви... Хорошую любовь она принесла на земли Британии: кучи костей по ратным полям, торжество язычников над христианами, такое, что и само имя христианина перестало обозначать брата по вере. Ей, твари с звериными ушами - знак, знак! - служат и монахи, и священники, и целый епископ. Не полухристианин из бриттов или ирландцев - подлинный епископ из Рима, отправленный на край земли за неведомые прегрешения перед Петровой Кафедрой. А край земли - это и край заземелья, откуда лезет голодная до человеческих душ нечисть, щедро раздающая пустые обещания вместо чистого серебра – уже и в Мерсии, а по слухам и в Кенте появились бесовские писаницы, сулящие богатство их обладателям. Словно искры от пожара разлетаются! Тем скорей должно уничтожить искусительницу. А до тех, кто не выдержал посланного свыше испытания, черед дойдет. Потом. И пусть те, кто этим займется, не забудут в молитвах своих тех, кто сделал главный шаг. Стал пешкой Господней на доске цветов огня и листвы...
На самом деле - давно стал, в тот день, когда к одному из монастырских приемышей, учеников при Кентерберийской братии подошел епископ Деусдезит и дал послушание. Тяжкое, трудное. Сказал, что сам Господь назначил юношу к такому служению, даровав ему, по матери, наружность бритта и душу сакса - по отцу… Так и вышло - еще один беженец с востока никого на землях Камбрии не удивил… Но чу! Пора открыть глаза, началось – наш ход!
Летит, только брызги из луж, колесница, но - стоп! Поперек дороги валится кряжистый ствол, кони хрипят, копыта бьют воздух, щиты телохранителей смыкаются вокруг их прелести. И - ничего. Только птичий пересвист. Средь которого звучит сигнал: "Дело сделано!"
Верно. Сделано. Пусть охрана мозолит глаза о дубовую листву, ждет посвиста стрел. Ничего. Это - первый ход, короткий шажок на одно поле вперед. Белая пешка двинулась... но бить первым ходом пешки не умеют. И вторым. И третьим... Деревья валятся за каждым поворотом, птицы кричат. Ничего больше! Больше и не надо, больше - ждут. А такая малость заставит неосторожного - насторожиться, а настороженного - гадать. А что нагадает меченая адом? Что узнает у своих заколдованных деревьев их хозяйка? Правду – ждет ее засада!
Ум демоницы остер. Как нож, которым перерезают горло. Но в отличие от ножа, годен только на хитрости злые. Говорят, что бес по имени Оккам выковал для нее бритву, что срезает лишние, бесполезные для бесовки мысли! Мысли о красоте, о милости Господней, о Чуде и любви! Что она решит, если нападений не будет? Что она подумает, зная, что засада многочисленна, но нападать не желает?
Для нее ответ один - покушаются не на жизнь ее, а на ее время, желают задержать, оттянуть возвращение в город. И тогда она начнет торопиться! Опять покинут седла спутники ее, чтобы освободить дорогу!..
Да, крик цапли! (не рано ли?) Поставленные цепочкой люди передают сигнал быстрей любой волшбы. Там, на дороге, первые стрелы сорвались с тетив. Именно там, у очередного дерева - когда спешенные рыцари принялись отворачивать с пути преграду. Меткие стрелы, злые - не в людей, в лошадей. Торопись ведьма! Торопись! Бросай по дороге безлошадных воинов, оставь повозку... А лучше - отправь часть сил в лес, ловить стрелков. Ловить, наспех допрашивать... Тебе ведь надо знать: «Кто? Зачем?» Тебе ответят. Правду, которую знают! А знают эти горцы лишь то, что тебя нужно задержать, чтобы провести на Совете Свободных важное для клана решение. А потому - рванешь вперед еще быстрей.
За криком цапли - крик совы. Она уже знает о засадах, но еще не догадалась, что идет охота на Охоту! На лошади ей ехать нельзя, а потому бить в колесницу не следует - за одним исключением. Если охрана отстала от колесницы, пора подранить того, кто правит лошадьми. Случайно, вместе с конем. И вовсе не насмерть... Господи! Пусть заденут одну из ведьм! Старшую ученицу демоницы или сводную сестру! Пусть вторая отвлечется на раненую!.. Они рядом уже! За поворотом гремят колеса! Мелькает за ветвями флажок! Проклятый флажок!
В глазах соседа сомнение.
- Вон, считает, что весь остров подмяла...
И сомнения нет. Только ненависть рожденная обидой и завистью.
Правит сама. А кто еще? Ряса непонятного цвета, синюшная рожа - синим рисуют дьявола - лошадиные уши прижаты к плечам. Уже не торопится? Точно! Придержала коней, повернулась к лесу... Знает, где ее ждут! Пятьдесят шагов! И нет на ней брони! Господи, благодарю тебя!
- Бей!
Бейте! Бейте! Бойтесь песни ее, а потому стреляйте точнее и быстрее! Не дайте сбежать!
Стрелы летят из рощи! Успеть! Первые еще не клюнули добычу, а за ними уже спешат следующие! Со всех сторон – не спрятаться за щит! И еще! И вот чудовище уже щетинится ежом! Но, демона так просто не убить! Зато полыхнула адская ярость! Сверкнула кривым клинком – то ли серпом, то ли клыком! Секанула по бросившимся к ней людям, превращая их в бездыханные тела! «Теперь и мой черед!..» Пальцы сжали рукоять меча, а ноги понесли к единственной цели.
А потом вырвался из леса северянин, ударил в спину засаде. Прошел словно серпом по колосьям, снося по голове каждым ударом! И каждым шагом убивая надежду на поединок, на истинный Суд!
А над колесницей воздвиглась сестра демоницы! Ударила, рубанула колесничным копьем – брызнула кровь с ошметками мяса. Вынырнула из-за пробитого полога еще одна ведьма – продавшая душу, ставшая одним целым с адской пришелицей! Отпустила рыбку ножа с руки – не промахнуться в толчее!
Четверо против полутора десятков! Даже петь не надо – кто-то уже спину показал, чтобы украсить ее рукоятью ножа. Но пока хоть кто-то отвлекает этих четверых – возможность есть! Еще чуть! Падает последний горец! Скалится бесовка – весело ей!
Но он успел, почти – меч отскакивает от брони, не прорубая ее, лишь рассекая верхний слой! Что-то бьет в плечо, лишь толкая, сильно, но не смертельно. Еще удар-толчок! Успел!
Куда пропали звуки? Только сердце стучит в ушах… А перед глазами огромные, почти без белков глаза – оказывается серые! – страх. Дрожи, дрожи! Ты уже догадалось! У тебя кроме исковерканного ворожбой клинка был кинжал, сейчас он дрожит в борту повозки – осталось два удара! Куртка из страны колдунов-Суоми, из кожи восьми оленей, заклятая финским колдуном от копья, топора, меча, ножа и стрелы выдержала три удара! Из пяти обещанных – дьявол поборется сам с собой! Осталось еще два. Всего два. Но даже этого достаточно, потому, что левая рука сделала свое дело – хнычущий сверток у него. Младенец. Приемыш бесовки. Залог чего-то, настолько ценный, что нечисть считает его главным богатством! И, кажется, все просто – чиркнуть железом по шее, но… Сердце когда-то, давно уже, до безумного бега к колеснице, подсказало иной путь…
- Я требую поединка. Иначе!
Рука распахивает сверток, и клинок к детской шейке. Задевает и рассекает витую тесемку – скользит в складки маленький блестящий крестик… И рука сама поднимает оружие, подальше от дитя. «Господи!»
А рядом застыло чудовище! «У нее большая власть и сила, но и пределы положены большие. Душа, сумевшая правду обратить в ложь – ты наверняка слышал про то, как она выпустила жителей Глостера обещав им свободный и безопасный выход из города. Многие ли из них живы сейчас? Душа эта, Господней волей более не может лгать прямо. Зато вынуждена держать слово. Как животное, кое подчинено закону, но не спасается им. И вынуждена защищать того, кого назвала сыном… Помни это, сын мой.»

 Отправлено: 23.08.10 08:27. Заголовок: До полчетвертого пис..

До полчетвертого писал. В конце особенно ощутимо.

 Отправлено: 23.08.10 09:15. Заголовок: http://shushik.leop..

Утащил читать.

Сразу отмечу, что прямые мысли в кавычках - в топку.

 Отправлено: 23.08.10 10:06. Заголовок: Второй отрывок - ..

Второй отрывок -
"Зато учебы - сестра, которую можно тягать за уши" -
кажется, что между "Зато" и "учебы" пропущено слово (несколько слов).

 Отправлено: 23.08.10 12:12. Заголовок: Nik Ferri Так и ест..

Nik Ferri
Так и есть. :)
Спасибо.

 Отправлено: 03.09.10 09:41. Заголовок: И где взять все эти ..

И где взять все эти деньги?! Наверное, впервые за последние несколько столетий победитель, вернувшийся после победоносной кампании, не хвастает добычей. Новомодное гусиное перо скребет по трижды выскобленному пергаменту - Хранительница республики Глентуи не настолько бедна, чтобы перейти на навощенную дощечку и острую палочку. А вдруг заметки случайно затрутся? Что до скобления, есть специальное устройство: вкладываешь туда кожаный листок, нажимаешь педаль - жесткая влажная щетка принимается за дело. Стоит в углу кабинета: не всякую ненужную грамотку сида Немайн может отдать на переработку чужому человеку. В задыхающейся от недостатка писчих принадлежностей республике скобление рукописей стало ремеслом, и весьма почетным: члены новенькой, месяц от роду, гильдии скоблильщиков - люди честные, приносят присягу перед Богом, родным кланом и отечеством, что ни словечка не разгласят из полученных в обработку чужих писем, и читать никому не дадут, и сотрут все до буковки! Но чужое золото и родную халатность никто не отменял. Так что - некоторые грамотки в скоблилку Хранительница закладывает сама, и сама педали жмет. А развешивают влажную кожу сушиться уже другие люди.
Чернила пятнают вытертую кожу, цифры складываются в числа, столбцы чисел - в неутешительную истину, которую рыжая и ушастая, что сидит за столом, прекрасно знает.
Война любит победу и не любит продолжительности.
Сунь Цзы прав. Как всегда, когда касается войны цивилизованной. Варвар, народ-разбойник, наемник... Эти ухитряются жить войной! Для них все навыворот: "Да дай на Бог сто лет войны, и ни единой бойни за сто лет!" Разумеется, если бьют не их. Сами они резать побежденных мастера! Только война, что кормит сама себя, рушится, столкнувшись с военой машиной, подпитанной из внешнего ресурса. Из экономики цивилизованного народа! В том случае, если народ не экономит, и не бросает на отражение беспощадного врага три процента бюджета и полпроцента населения. Так пал перед варварами Рим. Так пала перед саксами Британия - кроме маленького кусочка, Камбрии. Этой зимой саксы попытались вторгнуться и сюда - но их встретил весь народ. В строй встали даже женщины. Кто не встал - работал на армию.
Результат - бойня! Только били варваров. Была слава, была гордость... Денег не было, но люди брали расписки Хранительницы. Волосы цвета крови да треугольные, как у зверя, уши оказались лучшей гарантией. Сиды хитрые, это все знают. А не оплатить расписки бывшей богине нельзя! Хранительница - лицо священное, вроде епископа, неоплаченных долгов иметь права не имеет. Не расплатится - власть потеряет...
Немайн разглядывает листки с расчетами, хмыкает. До ярмарки, когда истекает срок погашения расписок, еще почти полгода. Если постараться, можно успеть!

 Отправлено: 03.09.10 09:41. Заголовок: Ссылка на остров - о..

Ссылка на остров - обычное для Рима наказание женщине, проигравшей в борьбе за власть. А еще оно очень растяжимое. Когда остров маленький и бедный, это значит - перебивайся с воды на хлеб, живи редкими подачками из столицы, которые случатся, если о тебе среди державных забот вспомнит победитель. И если чиновники, от столичных до местных, забудут, побоятся или побрезгуют эту малость разворовать.
А что, если остров - Родос? Великий город, древний побратим Рима - настолько близкий друг, что его жители считались полноправными римским гражданами еще во времена, когда этой чести не удостоились соседи-италийцы. Морское сердце империи - вот что такое Родос! Пусть колосс разрушен землетрясением - так и надо языческому идолу! - но город по-прежнему силен и славен, и порт заполнен кораблями, военными и торговыми. Так что означает ссылка в средоточие имперской мощи?
Уж, разумеется, не привольное житье среди имперских тайн... Башню оно означает. Высокую, с толстыми стенами. С решетками на бойницах, в которые не пролезет и кошка. А мелочи, вроде обстановки в камере, качества кормежки и возможности погулять по дворику форта … зависят не столько от базилевса в столице, сколько от местного коменданта. А тот совершенно не настроен злить ту, к которой еще может снизойти милость Господня.
Комендант поступил просто - сунул узницам под нос полученные из столицы инструкции. Дочери императора - значит, грамотные. Так пусть читают. И - не обижаются, а ценят человека, который сделает для них все, что не запрещено приказом святого и вечного базилевса!
Значит, пища с его, коменданта, стола. Значит, будет заглядывать, спрашивать, есть ли просьбы. Просто - разговаривать. Никому другому нельзя! Кроме него - только священник, и только для исповеди. Врача - не пускать. Друг с другом поговорить тоже нельзя. Августина еще спросила:
- А книги?
Услышав ответ - "Только Библия", вышипела:
- Переменит Господь счастье племянничка, оскоплю гадину...
Больше ее голоса услышать не пришлось. Видеться - виделись. Выпускали опальных базилисс морским воздухом подышать. Не во дворик, на крышу башни - каждую - своей. Докричаться можно, но тогда прогулки на разные часы разнесут. А так хоть рукой помахать можно. А еще можно у коменданта спросить, как сестра обретается.
- Очень скучает, - сообщал тот. - Спасается тем, что папирус вытребовала, перо да чернила. Пишет. В том числе - письма тебе. Передать не могу. Приказ.
- Тогда принеси папирус и мне. Я отвечать буду. Так, как если бы ты их мне передавал...
Прошли месяцы, прежде чем Анастасия поняла, что сестра спасла ее от безумия. Не доходящими до адресата письмами, и тем, что каждый день с соседней башни махала рукой простоволосая фигурка... только волосы, как вороново крыло, по ветру! Неприлично? Так это она для племянника. В инструкциях врача не допускали к "священным телам миропомазанных август". Так пожалуйста - августу Августину видит больше тысячи солдат - в таком виде, что портовая шлюха б застеснялась. А так... стоит на башне, чаек кормит. Такой в памяти и осталась - среди мелькающих крыльев и сварливых криков, чайки-то любят подраться за кусок.
На третьем году "ссылки" Августина перестала выходить наверх. Заглянул комендант, сказал, что следует молиться за сестру и напомнил о милости Господней. А потом коменданта сменили.
Перо и чернила отобрали. Еда стала хуже, но Анастасия оставляла немного хлеба для чаек. Неблагодарные птицы орали, дрались, клевали кормящую руку. Ну и что? Они напоминали о сестре. Напоминали - ты не одна, Августина с тобой. На небе ли, на земле ли... После прогулки оставалось - искать надежду в Евангелии. Спать. И молиться за сестру. Во здравие! Очень уж хотелось верить, что умная Августина что-то измыслила, ухитрилась сбежать - и вот-вот распахнет для сестры огромный мир, большой, как небо, и быстрый, как чаячий полет!

Три месяца назад она смотрела, как отворяются ворота башни. Новый комендант, что прежде и не заглянул, разговаривал просто и непочтительно.
- Твоя сестра умерла, так судил Бог. К сожалению, в одной из дальних провинций появилась самозванка, использующая свое уродство, чтобы опорочить потомство великого Ираклия, твоего отца. Потому... ради чести семьи, ты должна солгать. Тебя доставят в Константинополь. Ты достаточно похожа на Августину, чтобы толпа признала в тебе сестру. В обмен за заботу о семейной чести твой племянник обещает тебе...
Да хоть полцарства! Когда-то уже обещал править совместно: с мамой, братьями, Августиной... Из рук матери - ему бабки - корону получил. А что за ним иные люди стояли... Какая разница? И все-таки она согласилась. Предпочла удавку чуть позже удавке сейчас. А еще задумала каверзу. От тихой, застенчивой Анастасии император Констант не ждет злой шутки. А она пошутит разок... Последний раз. За себя и за сестру, которую и полюбила только в башне.
Во дворце-то скорей ненавидела.

 Отправлено: 03.09.10 12:33. Заголовок: "Да дай на Бог с..

цитата:

"Да дай на Бог сто лет войны

Нам

 Отправлено: 03.09.10 12:59. Заголовок: Да, именно так. Спас..

Да, именно так.
Спасибо, поправлю.

 Отправлено: 09.09.10 07:04. Заголовок: Браво! Это она назва..

Браво!
Это она назвала себя, хм, дамой известного поведения?
А они встретятся?

 Отправлено: 09.09.10 07:06. Заголовок: Браво! Это она назва..

Браво!
Это она назвала себя, хм, дамой известного поведения?
А они встретятся?

 Отправлено: 09.09.10 19:05. Заголовок: Хмурое февральское у..

Хмурое февральское утро еще не вздумало разгораться, мелкий дождь, даже через окно зябкий, уговаривает вздремнуть еще часок-другой, но Эвриг ап Гвил уже при параде - и крадется к двери. На поясе кинжал - жаль, не меч, тот почетней, но дорог, и в хозяйстве никакой пользы. На плечах плащ. Хороший, новенький, из лучшего льна и лучшей шерсти - и с пуговицами. Не медными, как у рыцарей, и не костяными, как у городских модников. Всего лишь дерево, но и такая пуговица куда лучше закроет дорогу промозглому ветру, чем посеребренная дедовская фибула. Увы, стоит шаг ступить к порогу - раздается голос, скрипучий, что та половица:
- Ты куда собрался, старый греховодник? Обновку портить?
Жена. Сколько лет вместе, и норов у нее, признаться, неплохой - только к старости хозяйственность перешла в скупость. Приходится объяснять, как маленькой:
- Сегодня мне надо глядеться солидно. Хорош я буду, представ перед Хранительницей города в старом плаще.
Эвриг сказал - и порадовался тому, как сказал. "Представ" - хорошее, возвышенное слово. Рыцарское. Наверное, такими словами и следует разговаривать с бывшей богиней текущих вод и священных мест, а теперь Хранительницей христианской Республики Глентуи. И еще латынью! Больше половины гленцев - из клана Монтови. Потомки солдат римских гарнизонов помнят язык империи. Увы, старый Эвриг всю жизнь провел в холмах. Клан Иниров вполне уважает мельничное дело, пусть главный доход и получает от скотоводства. Увы, в канун Самайна молния подпалила мельницу. На новую сборежений не хватило. Клан должен был помочь... но старшина со времен молодости Эврига переменилась, и крутенько: стали говорить о долге - стерпел, требовать расписку - накорябал, благо грамоте учен. Но когда пошли намеки, что на собраниях клана он должен голосовать не по своему соображению, а по чужой указке... А к низовским как раз сида пришла. Дело находилось всем, а новенький ветряк и есть та же мельница. Ну, самую чуть хитрей.
Ни денег, ни долгов. Все, чего просила сида - четыре часа работы машины каждый день, в утренний бриз. Такой ветер на побережьи дует каждый день, и каждый день бывший мельник двигает рычаги, передача - вот главная новизна! - нехотя переползает в положение "Водоподьем", цепляются друг за друга шестерни, принимается споро бегать по кругу цепь с черпаками. Вода из реки Туи отправляется вверх, пустые черпаки - вниз. Так - четыре часа. Воду качать - не глупость. Хорошее дело: вода в дома сама приходит, наполняет хранилища башен. Хозяйкам работы меньше, и случись осада, страдать от жажды не придется. Когда же песок из одной колбы песочных часов полностью перейдет в другую, хозяин ветряка волен зарабатывать себе на пропитание.
Вот тут и начинается веселье! Вокруг ветряка - несколько построек. Каждая - ждет своего времени. А машина все крутит, был бы заказ! Нужно - жернова, нужно - мялку, нужно - чесалку, нужно - ткацкий станок... Пилу для досок тоже можно, и для камня. Двадцать часов - все его. Из них шестнадцать - как повезет, зато вечерний бриз верно и неизменно приносит в карман медь, серебро и расписки Хранительницы. На пергаментные деньги и куплен новый плащ. Который старуха надевать не велит!
- Это значит, ты сначала промочишь хорошую вещь. Потом изорвешь о шестерни, перепачкаешь дегтем. Ради того, чтобы один раз пустить пыль в глаза? И кому? Той, которая видит правду! А плащ хороший, пусть послужит. Ярмарка будет, пойдешь, покрасуешься, я мужем гордиться буду. А ты его маслом, смолой и дегтем!
Эвриг вздохнул:
- Зачем все сначала? Ярмарка летом будет! Если кормилец наш будет крутиться, я на пять плащей заработаю. А раз Немайн взялась за нашу машину, - еще одно хорошее слово, греческое! - все будет хорошо. Нехорошо ее встречать в обычной одежде. Дело ведь не в том, что я хочу казаться благороднее или богаче, чем есть - слава богу, у нас с тобой в роду и короли имеются. Дело в том, чтобы показать уважение.
- А правда в том, что сида, богиня и Хранительница - женщина, и красивая. По осени что болтали? Плоская, что доска. Моим бы дочерям такую плоскоту! Вот ты хвост и распушил. А сама она, верно, явится в рясе непонятного цвета. Хоть и богата, а зря хорошую одежду портить не станет. Тебя, дурень старый, сочтет транжирой. Пусть у тебя в роду и короли... Покажи мне в Камбрии человека, у которого королей в роду нет! Глядишь, и помогать не станет.
- Станет.
- Не станет.
- Станет!
- Не станет!
Вот и что делать? Убедить нельзя, но уговорить - можно.
- Ладно, жалко тебе плащ... А мужа совсем не жалко? Старыми-то не только плащи бывают. Лет двадцать назад старый плащ этого дождика бы и не заметил, так и я тоже. А теперь... Сукно просквозит, и меня тоже. Неужели ты хочешь, чтобы я простудился?
А по крыше барабанит, а в трубе поет. Вот пробежал сквозняк...
- Бог с тобой, муженек. Ступай, и будь осторожней.
- Я буду беречь плащ, обещаю.
- Да я не про то. Не простынь, а то чуть что - и кашлять. И шапку надеть не забудь!
Шапка пригодилась, но все равно вода плещет в лицо горстями. Пока замок изволил разомкнуться - словно умылся. А внутри - темно, только скрип и запах смазки. Нужно искать лампу, при ней огниво с трутом... Поддерживать огонь, когда хозяина нет? Никак нельзя, может случиться пожар.
Вот лампы зажжены - одна, вторая, третья. Мрак отступает в углы и под валы. Теперь - можно вытереть руки чистой тряпицей и ждать. Заодно проверить... Точно! Вот оно: пятно. Впотьмах уронил на край плаща каплю масла. Все. Старуха сживет со света! Потом еще внукам на ярмарке расскажет, что им по леденцу недокупили из-за того, что дед новый плащ в непогоду нацепил. Вредная...
За горькими мыслями Эвриг не заметил, как время вышло, и урочный час возвестил о себе решительным стуком в дверь. Потом дверь распахнулась - и на порог ступила - она!
Не то, чтобы Эвригу не доводилось видеть сиду прежде. Что издали, что вблизи, хоть руку протяни. По тем же улицам ходит! Точней, бегает. Вот и теперь, явно, бежала. Но - не запыхалась. Грудь поднимается ровно. Выше - вздернутый нос, большие серые глаза. Коротко стриженые рыжие лохмы, знак траура - мокрыми сосульками. С прозрачных треугольников ушей капли падают. Платье - обмишулилась старуха! - зеленое. Цвет жизни, и цвет ремесленного сословия. Через плечо - сумка. В руке - посох, знак Хранительницы. Вместо приветствия - вопрос.
- Скрипит?
Да. Потому вчера и писал грамотку, половину карандаша изслюнявил! Потом махнул рукой, и то, что вышло, бросил в прорезь для писем, что устроена в стене дома Хранительницы. Правильно придумано! Сиду нельзя отвлекать да останавливать, когда она по делу бежит. Вдруг неотложное что, да такое, что опоздаешь - городу не стоять? Или жизни человеческие на волоске висят, да не одна? Жаль, по ней не поймешь, когда - обвал крепи в шахте под донжоном, когда - в трактире пиво разбавляют, тоже дело важное, а когда - вовсе чепуха. Например, мерсийский посол. Всегда бежит, с ног сбивается. А просто ходит... наверное, только на церемониях!
Ждал - через неделю сообщат, что дело совершенно пустячное, и рекомендации пришлют - что делать. А тут... вечером заглянул рыцарь. Сказал: ждите великолепную и могущественную в начале последней стражи. И вот - пришла. О чем теперь беспокоиться? Все решит. Увы, сердце гложет беспокойство: раз явилась лично, значит, и верно: все взвизги и стоны, что издает вал, неспроста.
- Скрипит, зараза, хотя и крутится пока. Но у соседей тоже со скрипа начиналось, а теперь там шестерни меняют. Вот я решил тебя позвать, великолепная. Я прав?
- Прав-прав...
Сида задумчиво обходит вал, рассматривает ходящие над головой деревянные зубья. Интересно. Пусть сида живет в том же городе, по тем же улицам бегает - но ведь сейчас колдовать начнет!
Немайн лезет в карман.
Платок. Маленький! А у самой к поясу пристегнут к поясу большой! Красивый, с кружевом и вышивкой. Только никто ни разу не видал, чтобы сида в него сморкалась, или пот с лица отерла... все маленькие, простые, белые из карманов таскает. Так для чего он? Для красоты?
Сида, между тем, осторожно проводит краем платка по самым шестерням. Рассматривает грязь.
- Только сейчас смазали?
- Постоянно умащиваю, великолепная!
- Верю... Потому ничего и не сломалось пока. Но это лишь оттянет поломку. Так. Не нравится мне этот скрип. Размеры нарушили? Не верится, их пилят по лекалам, с запасом в палец... А тут нет зазора вовсе. Хмм. Что, если...
Немайн тянется к поясу. Там - подгорные клинки. Кованы, правда, людьми - точней, мастером Лорном из Кер-Мирддина. Но как сработать - учила сида. Ну да, ей нечисть глаза не отведет! Если злые фэйри тормозят вал, когти в шестерни суют - сейчас полетят клочки, брызнет волшебная кровь... Только...
- Великолепная, не надо!
- Чего не надо?
Уши прижала.
- Хоба рубить. Они, хобы, совсем не плохие! Может, я чего сделал неправильно? Вон, видишь, в углу мешок муки. Я же понимаю, хоб - обычный мельничный фэйри, и есть ему надо. Пусть берет! Лишь бы не скрипел и не ломал ничего. А может, ему еще что надо? Ты спроси!
Хранительница вздыхает. И рука ложится не на меч или кинжал - на самый маленький из ее клинков, меньше ножа для еды. На перочинный ножик. Узорчатое лезвие впивается не в невидимого хоба - в главный вал! Летит стружка.
- Так. Посмотрим. Тут, сверху, следы твоей смазки. Отлично, хорошо ветряк содержишь.
Приходится напомнить:
- Он мою семью кормит. Как за ним не ходить? Так что с хобами?
- С хобами - ничего. Будут докучать, отца Пирра позовешь. А вот с теми, кто построил ветряк, а детали не пропитал, я разберусь...
Ладонь ложится на кинжал.
- Они у меня получат! Но сначала - поменяют тебе шестерни. Простой и ремонт - за их счет.
Смотритель вздыхает. Знал бы, что виноваты люди, сам бы с ними поговорил. А то Немайн так разберется, что хоронить нечего будет. Хуже того - никто и не вспомнит, что кого-то надо хоронить! Ее власть - над текучей водой, а что такое время, если не река? Вот сделает так, что человек и не рождался никогда... Страшно, аж жуть! Только старый Эвриг - не из робкого десятка! Может, чтоб доказать мужество, и ляпнул:
- А пятно убрать нельзя?
И полу плаща развернул.
- Видишь, вырядился к твоему приходу, а машины любят обновки портить. Теперь жду, что старуха со света сживет. Не снимешь волшбой?
Бровь - словно ржавчиной проведена - взлетела вверх. Фырканье. Эвриг глядь - пятно на месте. А рыжая - улыбается.
- Пятно вывести? - переспрашивает, - Могу. Стоит это... Сразу не скажу. Пока мне пятен выводить не доводилось. Но, полагаю, тщательно изучив вопрос, я могу решить и эту проблему. На начальные расходы - например, заказ в империи литературы по выведению пятен - мне потребуется всего сотня солидов золотом. Через месяц после открытия навигации я смогу дать окончательную смету на выведение пятна, обоснованную, с рабочим планом, графиком производства работ, гарантированными сроками - в нескольких вариантах, из которых ты сможешь выбрать подходящий. Ну как, выдаешь заказ?
- Помилуй, да весь ветряк сотни золотых не стоит! И десяти даже...
Смотритель осекся. Он всерьез, а у Хранительницы из чуть прищуренных глаз веселье хлещет. Сам улыбнулся:
- Дешевле женино сверление потерпеть, а?
- Не без того, - отозвалась глазастая.
Поправила ремень на плече, пожелала счастливо оставаться - и на улицу, а по улице - чуть не вприпрыжку. У нее целый город, а в нем - одних ветряков больше сотни... Странно только - почему владетельная особа пешком ходит, а не в колеснице разъезжает? Впрочем, припомнив, какой прием ждет его дома, о странностях сиды Эвриг позабыл. Точно, как большинство горожан. А с чего бы им беспокоиться? Все идет хорошо, а к хорошему человек привыкает быстро. Что ни случись, явится Немайн, устранит затруднение, махнет ушами на прощание и дальше побежит. Вот, заглянула на стройку главной башни. Пока поднято четыре этажа из восьми, но вид с недостроенного донжона открывается - залюбуешься. Сида молодец: каждый день работы встают на час, и всякий желающий может залезть, полюбоваться красотой города и Республики, потыкать пальцем в укрывшиеся туманом холмы:
- Это еще Глентуи? Или уже Дивед?
Закончится стройка - будет видно все побережье, и вся река, и вся граница.
Когда король Диведа передавал Немайн здешние земли - сказал, сколько миль вокруг холма, на котором растет город. Окружности не получилось, и виной тут не только река и морской берег: никто не будет вести границу по полям одного хозяина, одного рода, одной общины. Попала в назначенный круг крепость общины - значит, все земли отходят к Республике, и окружность выпускает щупальце, словно медуза. Не попала - на границе получается щербина. А крепости все на холмах - значит, с башни должны быть видны обратные склоны. Значит, высокая будет!
А сиде Немайн некогда попусту глазеть по сторонам. Она - часть пейзажа. Пушатся первой зеленью леса, корабли снуют по реке, дымят кузни и гончарные печи, сида носится по городу, как угорелая. Все, как всегда... Какой-то месяц прошел, как ушастая из похода вернулась, а жителям славного Кер-Сиди кажется, что она и не уходила... ну и не денется никуда. Она же бессмертная!
За башней - Университет. Каменные стены еще не подведены под крышу, но занятия уже идут. Вот отец Пирр пытается что-то успеть вколотить в студентов теологического факультета. Курс ускоренный. Доучивать можно, уже отзывая от прихода. Будут подменять друг друга по очереди. Вот группа будущих врачей собралась кружком вокруг лысого человека в белом балахоне. Вот темноволосая девчонка - прямо перед студентами - до хрипоты спорит с другим друидом. Тот не соглашается, но спор ведет почтительно: Нион Вахан - пророчица высшего уровня посвящения. Друид такого достигает после двух десятков лет обучения - если хватит способностей и трудолюбия. Ватессу ничему не учили - сама подсматривала. Любопытный ребенок, рано понявший, что лишний вопрос - значит смерть, а лишнее услышанное слово - жизнь. Вот и живет на свете девочка, не умеющая развести огонь в очаге, зато способная разбивать самые сложные интриги. Теперь обсуждает, какую логику следует преподавать студентам: аристотелеву или математическую. Друид, который о второй не слыхал вообще, скромно настаивает, что начинать нужно с того, что понятней.
- Так чего понятней? Ну вот, пример: если для всякого эпсилон существует такое ламбда, отличное от нуля, что для любого пси менее ламбда... Ты пришла! Здравствуй, Немайн. Я - это ты.
Именно так. Искренне считает себя частью Немайн, своей богини. А рыжая и ушастая не смеет - да и не может объяснить, что ей - четыре месяца от роду. И что она сама не знает, кто она такая есть, да и есть ли вообще.
- Я пришла. Здравствуй, Нион. Мне кажется, что Аристотель понятнее тем студентам, кто пришел к нам взрослым. Да и остальным не повредит.
- Мне понятней математическая.
Разумеется. Ведь учит сама Немайн. Значит - интересней. Значит - полное доверие учителю. И - никаких пережитков античности в голове. Хорошая ученица. Беда в том, что другую такую в седьмом веке отыскать вряд ли получится.
- Тебе, Луковка, - "Нион" это чуть исковерканное "нионин", лук, - да. Но ты это я. Значит...
- Тебе тоже?
- Точно. Но мы с тобой - не все.
- Забыла! Опять...
Немайн улыбается. Действительно, "я - это ты".
- Я тоже временами забываю. Заметишь - напомни, хорошо?
Серьезный кивок.
Вот чем хорошо кельтское язычество: боги вовсе не непогрешимы. И если богиня - пусть решившая жить с людьми и крещеная, но, с точки зрения Луковки, все равно богиня - просить проверить, не наделала ли она ошибок, бывшая жрица охотно проверяет. И находит! Вот и теперь - насупилась.
- Похоже, тебе кто-то и без меня напомнил. Причем вряд ли просто сказал. Опять неприятности на стройке?
- На производстве ветряков. Сида в поход - пропитку дерева сразу прекратили. Думала - украли состав. Нет, в подвалах башни каждая бочка на месте. Нетронутая. И ведь объясняла: пропитка нужна, чтобы дерево не разбухало и не гнило. Нет. Что на них нашло?
Луковка вздыхает.
- Злого умысла не вижу. А ты?
- Тоже. Но терпеть самовольные отклонения от техпроцесса? Нет уж. Загляну к Анне, она как раз читает простые волшебные вещи...
Анна - старшая ученица и самая матерая ведьма в округе. Не в смысле характера, а не деле. Зелья - лекарства и яды, огромный врачебный и ветеринарный опыт. Сама себе наилучшая рекомендация: на четвертом десятке, в раннем средневековье - красавица, каких поискать, светлая голова. Второй человек после Луковки, что обладает техническим мышлением. Картина мира у нее в голове еще та, только ведьминские понятия удивительно красиво совместились с инженерной наукой двадцать первого века. Теорию решения изобретательских задач, например, она применяет изящней наставницы - может быть, потому, что у нее в голове нет готовых рецептов, накопленных человечеством за полторы тысячи лет. Так и выходит, что Немайн учится у собственной ученицы. И очень надеется, что ее знания уютно устроятся хотя бы в десятке-другом голов.
В конце концов, если в этом мире и этой истории инженер будет именоваться ведьмой или волшебником - какая в том беда? На костер в темные века не потащат. В варварских правдах все четко: если ведьма изведет человека, платит обычную виру. В римском законе запрещено знаться с демонами под угрозой предания мечу, но изучать окружающий мир при помощи математики - дозволено. И вот - перекрестие глаз, готовых ловить тысячелетнюю мудрость. Но сида предлагает не знание - работу.
- Нужны аккуратные девочки и мальчики, - объявляет, - за взрослыми присматривать. Следить, чтоб все было сделано, как я говорю. И точно так, как я говорю. Платить буду, как взрослым.
Желающих нашлось много. Мальчишки - вообще все. Анна глазами показала, кого лучше взять. В таком деле наставница послушает старшую ученицу. Только потом отведет в сторонку, спросит:
- А девицы чего мнутся?
Анна вздохнет.
- Умные. Подумай, как их любить будут! Это ведь позор - если взрослого подчиняют ребенку. Я не обсуждаю решения, наставница - но, как ученица, хочу знать, отчего тебе нужно поступить именно так.
- А чтоб те взрослые больно умными себя не считали, - неожиданно зло окрысилась сида. Зубы показала. Острые. - Собрались мудрецы... Пропитку дерева отменить, это ж надо додуматься! И чем объясняют? "И так дерево хорошее", "а чего возиться, морока одна"! А кругом сырость, и вода при водоподъеме просачивается. Вот и результат: у прогнивших шестерен зубья отлетают. Нет, прав сын стали. Все решает работник. Дураку хоть Творец план составь, результат один. А уж дураку деятельному... Так что работники нам, Анна, нужны новые. Которых нам же и учить.
- Послушные? - Анна пыталась сообразить, кто таков "сын стали". Что это излюбленная подмена имени на кеннинг, понятно. Харальд всех перезаразил своей норвежской поэзией. Теперь угадывай, о ком Немайн ведет речь... Ясно одно: сталь сплав сидовский, до Немайн люди ее не знали. Значит, "сын стали" - сид. Кто-то из старых богов. Кто? Пока неважно.
- Нет. Соображающие! А эти... Что масло и деготь сэкономить можно, догадались. И ведь даже не украли. А вот что пропитка не просто так, ни один не додумался!
- Додумался. Каждый, - Анна вздохнула. Лить грязь на род человеческий не хотелось. Но раз уж сида решила жить среди человеков, ей стоит знать людскую породу. Работники все прекрасно поняли. Пропитка нужна, чтоб на ветряках и водяных колесах хобы не завелись. Незлые добрые соседи, что на мельницах помогают. Небось, еще поругивали Хранительницу-фэйри, что удумала лишить их подручных. И сделали все по-своему. Наполовину из лени, наполовину из суеверия. Не верят они в благодарность машин, положенную за добрый уход. Зато в хобов - верят.
А дальше все просто. Не учли, что хоб на мельника трудится не за спасибо, а забирает часть муки. А тут не жернова, тут ремни и зубья. Большая часть башен воду качает. А хобы водичкой жить не будут. Со злости валы грызут и шестерни. Те разбухают... Привет, поломки. Вот, кто мешок муки хобу поставил - у того ветряк и стоит пока. Только хоб все равно недоволен. Наверное, не нравится воду качать и валять сукна...
Так и рассказала. И прибавила:
- Привыкай, наставница. Это и есть судьба ведьмы. Друг друга понимаем, а вокруг... Волшебный туман.
- Тьма египетская, - кивнула сида. - Ничего. Выучим. Не всех, всех не получится. Лучших. Достаточно, чтоб хоть самим не сталкиваться с "туманом". Значит, говоришь, недовольство будет?
- Ошиблась, - ученице можно, - не все знала. Будет, но только у наказанных. Остальным мастерам объясним. Скажем, что наказание и присмотр - за лень. За попытку свою ношу на чужой горб переложить. Ношу, кстати, оплаченную. Это все поймут. Что славные соседи лайдаков не терпят, в Камбрии еще помнят!
А славные соседи - это волшебный народец. Лучшие из него. Тилвит тег, озерные девы и жители холмов. Кто скажет - не бывает? Вот они: Луковка - озерная, хоть и выглядит почти человеком. Немайн - сида, по ирландски - дини ши. Пришли к людям, живут как обычные люди. Нет. Как лучшие из людей!

 Отправлено: 10.09.10 10:10. Заголовок: Rosomah пишет: Бров..

Rosomah пишет:

цитата:

Бровь - словно ржавчиной проведена - взлетела вверх. Фырканье. Эвриг глядь - пятно на месте. А рыжая - улыбается. - Пятно вывести? - переспрашивает, - Могу. Стоит это... Сразу не скажу. Пока мне пятен выводить не доводилось. Но, полагаю, тщательно изучив вопрос, я могу решить и эту проблему. На начальные расходы - например, заказ в империи литературы по выведению пятен - мне потребуется всего сотня солидов золотом. Через месяц после открытия навигации я смогу дать окончательную смету на выведение пятна, обоснованную, с рабочим планом, графиком производства работ, гарантированными сроками - в нескольких вариантах, из которых ты сможешь выбрать подходящий. Ну как, выдаешь заказ? - Помилуй, да весь ветряк сотни золотых не стоит! И десяти даже... Смотритель осекся. Он всерьез, а у Хранительницы из чуть прищуренных глаз веселье хлещет. Сам улыбнулся: - Дешевле женино сверление потерпеть, а? - Не без того, - отозвалась глазастая.

не сосем понятная сцена ... причём тут литература империи ?
И в чём юмор

 Отправлено: 10.09.10 11:10. Заголовок: Юмор? Пожалуй, в под..

Юмор? Пожалуй, в подробном описании процесса забивания гвоздя микроскопом.

 Отправлено: 10.09.10 17:51. Заголовок: Исчерпывающе ) но мн..

Исчерпывающе )
но мне глаз чем-то всё равно мозолит

 Отправлено: 10.09.10 18:05. Заголовок: Rosomah пишет: Буде..

Rosomah пишет:

цитата:

Будет, но только у наказанных.

Возможно проще : Будет лишь у наказанных.

 Отправлено: 09.09.10 20:09. Заголовок: >>Неужели ты..

>>Неужели ты хочешь, чтобы я простудился?
>>А по крыше барабанит, а в трубе поет. Вот пробежал сквозняк...
А по крыше барабанит, да в трубе поет. Вот и сквозняк пробежал...

и вообще:
>>А мужа совсем не жалко? Старыми-то не только плащи бывают. Лет двадцать назад старый плащ этого дождика бы и не заметил, так и я тоже. А теперь...
Не многовато ли "А" ?
Хм, я сам этим страдаю, однако....

>>Коротко стриженые рыжие лохмы, знак траура - мокрыми сосульками. С прозрачных треугольников ушей капли падают.
Ухи так-таки прозрачные?
Нет, против солнца - без сомнения, а так - не уверен.

>>А сиде Немайн некогда попусту глазеть по сторонам. Она - часть пейзажа.
Пейзаж.
Ммм.
С одной стороны - говорит не местный персонаж, авторское описание, да вот она должно быть в духе и словами и времени и места.
Сомневаюсь я немного, что было слово пейзаж.
Возможно ошибаюсь/придираюсь, однако - пришла в голову такая мысль :(

>>Теперь обсуждает, какую логику следует преподавать студентам: аристотелеву или математическую. Друид, который о второй не слыхал вообще, скромно настаивает, что начинать нужно с того, что понятней.
- Так чего понятней? Ну вот, пример: если для всякого эпсилон существует такое ламбда, отличное от нуля, что для любого пси менее ламбда...

Эт-то...
Я, честно говоря, сомневаюсь, что Луковка сама поймет это именно в таком виде.
Немного иной уровень абстракции.
И даже если она поймет, и хорошо поймет, остальные - скорее всего нет.

>>Анна - старшая ученица и самая матерая ведьма в округе. Не в смысле характера, а нЕ деле.
нА деле

 Отправлено: 09.09.10 20:24. Заголовок: Алек Южный 1. В цел..

Алек Южный
1. В целом да.
2. Да. (Да много, да страдаешь)
3. Хорошо. Пусть будут полупрозрачные.
4. Не было такого слова. Посоветуй другое, будь друг? Часть ее холма?
5. Она, в теории, может и как попугай повторять, но я подозреваю, что она - действительно единственный человек, который понимает.
6. Да, поправлю.

Спасибо!

 Отправлено: 09.09.10 20:36. Заголовок: 3. - Ухи полупрозрач..

3. - Ухи полупрозрачные, на свету. Свет за спиной должон быть.
И достаточно яркий.

5. Если и в самом деле понимает и свободно пользуется именно в виде формул, точнее именно в таком абстрактном виде - Нион гений. Даже, мнится мне, для нашего времени.
У неё достижения в логике, философии и математике должны быть. Потом. Да и сейчас.

4. А сиде Немайн некогда попусту глазеть по сторонам. Она - часть земли вокруг.
Ну, или что то в таком роде.
Часть местности - звучит в данном контексте неуместно.
Как то так.

 Отправлено: 09.09.10 20:49. Заголовок: Алек Южный пишет: 3..

Алек Южный пишет:

цитата:

3. - Ухи полупрозрачные, на свету. Свет за спиной должон быть. И достаточно яркий.

Свет спереди - эффект тот же.

Алек Южный пишет:

цитата:

5. Если и в самом деле понимает и свободно пользуется именно в виде формул, точнее именно в таком абстрактном виде - Нион гений. Даже, мнится мне, для нашего времени. У неё достижения в логике, философии и математике должны быть. Потом. Да и сейчас.

Да. Гений. Для нашего времени - тоже. Больше гений, чем Немайн, кстати.

Алек Южный пишет:

цитата:

4. А сиде Немайн некогда попусту глазеть по сторонам. Она - часть земли вокруг. Ну, или что то в таком роде. Часть местности - звучит в данном контексте неуместно. Как то так.

Это можно (и нужно) думать и точить :)
Спасибо.

 Отправлено: 09.09.10 21:07. Заголовок: Rosomah пишет: Свет..

Rosomah пишет:

цитата:

Свет спереди - эффект тот же.

Нее.
Вот взял листик для записок.
Перед светом настольноя лампы, не прямым, отнюдь, - и в самом деле - просвечивает, хотя ничего, естественно, не видно.
А когда свет на листик падает - весь, ну или много - отражается.
Просвечивание/полупрозрачность - не видна.
Увы :(
Уши, естественно отражают меньше света, но, все же, по толще листика бумаги будут.

 Отправлено: 09.09.10 22:00. Заголовок: Плохо. Придется совс..

Плохо. Придется совсем менять :)

 Отправлено: 09.09.10 22:26. Заголовок: Все, чего просила си..

цитата:

Все, чего просила сида - четыре часа работы машины каждый день, в утренний бриз.

С одной стороны ~17% ресурса машины не так уж и много. С другой стороны, там гарантированно только 4 часа, плюс Эвриг и его клиенты, по идее, должны платить налоги/взносы, так что город в итоге в накладе не останется.

Ещё интересно, сида за свои расписки деньгами будет расплачиваться или предложит обменять на другие, с иным сроком погашения? Часть держателей наверняка их монетизирует, но наверняка другая часть видя такое дело и согласится, особенно если им ещё и бонус какой-нибудь предложить. Это так - мысли в слух.

цитата:

все будет хорошо. Нехорошо ее встречать

"хорошо" прям подряд идёт

цитата:

Старыми-то не только плащи бывают. Лет двадцать назад старый плащ

И "старый" тоже

цитата:

А у самой к поясу пристегнут к поясу большой!

Один пояс явно лишний :)

 Отправлено: 09.09.10 22:35. Заголовок: SeaJey пишет: С одн..

SeaJey пишет:

цитата:

С одной стороны ~17% ресурса машины не так уж и много. С другой стороны, там гарантированно только 4 часа, плюс Эвриг и его клиенты, по идее, должны платить налоги/взносы, так что город в итоге в накладе не останется.

Бриза два.
Утром и вечером.
Т.е. с "гарантией" - 8 часов.
Из них половина - на Хранительницу работа.
Остальное - как бог даст.

 Отправлено: 10.09.10 11:19. Заголовок: SeaJey Спасибо!..

SeaJey

Спасибо!

 Отправлено: 13.09.10 17:28. Заголовок: Сказка о том, из-за ..

Сказка о том, из-за чего случилась первая битва при Маг Туиред, и почему сиды проиграли вторую


Ангаре выпала которая уже радость за день. Первая была, когда сказала мужу, Придери, что последний срок для очищения прошел, и, похоже, у них все-таки будет ребенок. Спасибо Немайн! Богиня, впрочем, только ушами махнула и заявила, что море и река куда здоровей болота. Мол, посмотрите на моряков и солеваров: здоровущий народ. Морская соль полезна. Вот, и полугода не подышали здоровым воздухом - а каков результат!
Придери сразу скис. Море - это Манавидан. А что морской бог за ходок, известно. Примет образ мужа, жена и не отличит. В чем просчитался, так это в том, что Ангара и Придери - филиды. Запоминают все. В том числе и когда довелось друг друга порадовать. Стали сверять. И правда, вышло, что муж по сравнению с женой аж трех раз не досчитался. Ангара стала прощения просить, что не отличила. Мол, можешь прогнать, в своем праве: бог может подделать лицо, голос, запах, но не душу. Должна была учуять: филид, это вторая степень посвящения. Только муж гнать не стал. Сказал, что жена заслужила ребенка. И не одного. Пусть хоть такие будут. Так что явится морской бабник - не гнать.
Такая была вторая радость. Ну, а третья - по службе, пусть из дома и вытащили на ночь глядя. Так ведь не абы куда - к столу Хранительницы. Не стоять в сторонке - сидеть рядом со всеми, с мясом и кофе. Пиво у Немайн подают только когда все дела решены. А новая история про ирландскую старину из первых рук - это дело, да еще какое! Нужно запомнить, потом сверить с мужем каждое слово. Записать - ирландской огамой, камбрийским, греческим и латынью. Надо же - сама Немайн рассказывает о том, из-за чего случилась битва при Маг Туиред. Мало, что очевидец - так ведь еще и сида, а сиды не лгут! Мало, что сида - так сида, которая помнит все!
Приглаживает ладонью короткие волосы цвета крови. Поднимает уши на макушку. Заводит рассказ о былом. Так, как принято... В голове аккуранто укладываются кирпичики слов. Одно к одному - так они и на бумагу лягут.
"Что такое луддизм? Нетрудно сказать. Луддиизм происходит от имени Лудда, а кто такой Лудд, вы все знаете. Да, до того как стать верх Дэффид, я кто была? Верх Лудд, верно. Значит, речь у нас пойдет о старых временах, когда Ирландия была разделена между Фир Болг, племенами Дон и фоморами. У Фир Болг была одна пятина целиком и кусочек в пятой, в Мите, у сидов - три целиком и большая часть Мита. Фоморы жили на побережье и на островах. Не слишком хорошо жили. Хуже сидов, и хуже Фир Болг. Что на островах? Камень и рыба. А у племен, что живут в самой Ирландии - и хлеб, и мясо, и сыр. И овсянка!"
Вот еще кирпичик - не слово. У сиды уши дернулись. Не любит Немайн овсянку, хотя для остальных сидов - любимая еда. Говорит, в детстве перекормили. Так, наверное, и есть - когда она маленькой была, сиды жили не в холмах, там овес не родится, а на поверхности Зеленого острова. Там с овсом никаких проблем.

"Тогда король Лудд и потерял руку. А сиды тогда верили, что королю нельзя быть увечным. Почти как римляне сейчас. И королем стал Брес, фомор по отцу. Он договорился о мире с фоморами, обещав им богатую дань. Сидам же обещал, что и у них всего будет вдосталь, и что они даже не заметят того, что хлеба, мяса и сыра убавилось. Мол, всю работу будут выполнят машины - его, Бреса. Так что и работать нужно будет не всем! Ну, или всем, но совсем понемножку. По четыре часа в день.
Сам Брес машины делать не умел, но, как король, приказал. Кому? Сами догадывайтесь. Долго ли, коротко ли, но он получил образцы - и тех машин, что вы уже знаете, и многих других. Тех, что работают от ветра и воды, от силы людей и скотины. Хорошие машины - что делали работу пяти, десяти сидов. Только, чтобы сделать сами машины, нужно было отвлечь сидов с полей и пастбищ. Брес сделал это, и через год получил свои машины, зато недополучил хлеба, мяса и молока. И даже дань фоморам платить было нечем. Но Брес договорился с родней - они дали ему рыбы довольно, чтобы племена Дон, пусть впроголодь, прокормились до следующего урожая. Только фоморы - не христиане. Они пожелали, чтобы Брес отдал больше, чем взял.
Король уговаривал родню. Объяснял, что любой продукт при хранении портится, его тратят мыши и крысы, что нужно кормить сторожей. И что, значит, вернуть все один к одному - уже непосильная задача. Но у него за спиной стоял голод, и фоморы это знали. Король пошел на их условия.
Так прошел первых год. Сиды терпели и надеялись, что, когда машины заработают, настанет изобилие. И верно: машины работали, и один сид при машине исполнял труд пяти или десяти. Вот только теперь Брес был должен и дань, и плату за машины. Заплатил - и вышло, что до следующей весны сидам опять не хватает. Зато фоморы получили и дань, и заклад - больше, чем вложили. На островах уже не просто хлеб с маслом ели - стали масло солить и продавать в Галлию. В обмен на римское вино. А из пшеницы ставили пиво. Много пива!
- Хорошая вещь твои машины, - сказали фоморы, - да сиды у тебя работают только четыре часа в день. Мы тебе дадим еще рыбы - и твоего же хлеба, из дани и заклада. Опять под залог, да. Построй еще машин. Так, чтобы все сиды работали восемь часов в день!
Сидам идея пришлась не по вкусу. Уговор был на четыре часа, да и кисельных берегов было как-то не видно.
- Немайн обсчиталась, - заявил Брес, - моя родня точней. Нужно восемь часов работы, и будет всем счастье! Вспомните - до машин вы трудились от зари до зари!
Но и за эти машины пришлось выплачивать заклад. А фоморы и правда, считать умели, и знали, какую взять лихву. Так что на четвертый год всем сидам пришлось работать от зари до зари.
На пятый фоморы уже попросту приказывали: сделать лучшие машины. Такие, чтобы исполняли работу пятидесяти, ста сидов. Иначе - голод! Появились новые машины: те, что питались углем или земляным маслом, но сидам не стало лучше - им доставалась та же рыба, и ровно столько, чтобы хватало сил работать. По праздникам - немного овсянки. Наготу прикрывали обносками - новой одежды для себя не ткали с тех пор, как Брес стал королем.
Тогда прежний король Лудд и объявил, что все зло - от машин. Многие сиды его послушали. Они врывались в мастерские, и, схватив большие камни, разбивали ими машины. Что из этого вышло? Нетрудно сказать. Сиды сделали меньше товара для фоморов, но Брес фоморам выплатил все. А сидам не досталось даже рыбы! Они спрашивали, что же им есть. Брес отвечал: "Вы убили кормившие вас машины камнями? Ешьте камни!" И был год голода, и многие сиды умерли, но нападения на машины продолжались: сиды хорошо помнили, что до машин жизнь была лучше. Тогда поломку машин и стали именовать луддизмом.
Бресу пришлось приставить к машинам стражу. Убыток, долги. И на седьмой год фоморы решили попросту поставить еще более сильные машины: такие, чтобы и десятой части сидов хватило, чтобы работать на них. А остальные... На них рыбу не выдавать!
Тогда один из сидов, Луг, которого в Камбрии знают как короля Лота Оркнейского, явился и объявил, что зло не в машинах, а в том, что они приналежат жадным фоморам. И что машины должны принадлежать всему народу Дон. То есть состоять под управлением короля, но чтоб он, зараза, не смел брать кабалу на шею народную!
Тогда народ Дон поднялся на войну против фоморов. Фоморов было много - их островам не прокормить, но кормили их сиды и машины. Фоморы были сыты, а у сидов вновь начался голод - рыбу врагам фоморы не доставляли. Зато у сидов были машины. Сломав копье, сид просто брал новое - ну, конечно, его нужно было доставить к полю боя от мастерской. Потому сиды поставили мастерские прямо у места боев. Раненый сид получал сделанное машиной лекарство - я не умею таких машин делать, признаюсь честно. Может, Анна Ивановна придумает, или кто-нибудь из наших учеников. А когда - неважно. Важно - что тогда, при Маг Туиред, эти машины были, и раненые сидов выздоравливали, а раненые фоморов умирали. Ведь все машины были у сидов, а у фоморов только пищи вдосталь, да золота, да серебра.
Тогда фоморы подостали людей, чтобы разрушить машины. Это уже не луддизм, это диверсия: разновидность войны. Сидам тогда удалось защитить достаточно машин, и исход битвы был решен. Фоморы бежали, и король Брес с ними. Только что им было есть, на островах? Рыбу? Но рыбы им на всех не хватало, пусть сиды и убили многих. К тому же голодные сиды сами вышли в море. Какой моряк Манавидан, все знают. Фоморы стали голодать, и со своих островов ушли, а за право прохода отдали все холото и серебро, что заработали на сидовом труде и машинах.
И началось правление Луга.
Луг объявил машины владением всего народа Дон, и сиды на них работали, и всего у них было вдосталь. Но машины любят заботу, и дорогую. Запасные части, смазку... И все равно ломаются! А сказать сидам - "давайте на годик затянем пояса и построим новые машины" - Луг не смел. Зато у него было золото и серебро фоморов.
Ими он за ремонт платил, и за новые машины тоже. А Манавидан брал золото, и привозил из дальних земель китайский шелк и чай, индийский перец, и балтийский янтарь, и греческие вина. Сиды жили все лучше и нарадоваться на короля не могли. Только чинить и строить новые машины никто не хотел. Зачем? И так хорошо. Все равно машина будет не своя, а Луга. Ну, разве Луг за нее золотом заплатит.
Прошли годы, золото и серебро у Луга закончилось. Машины стали ломаться. Сиды стали жить хуже.
Не сразу: у многих были золотые и серебряные монеты, отложенные на черный день. Но короля уважать перестали, а тут Лудд, при котором все было хорошо, прошел обновление и руку отрастит. Вот его королем и сделали.
Ллуду нужны были деньги, на ремонт машин. Денег не было. Вот он и решил продать машины - не злым фоморам, тем сидам, которые на машинах работают. Мол, хозяин будет о машине заботиться. Заодно и для тех машин, что в королевском ведении останутся, средства на ремонт будут. Все бы хорошо, но золота на острове осталось к тому времени очень мало. Каждая монета, которую тратили, повышала ценность остальных - редкость же! И никто не желал тратить деньги на ремонт: если монету потратить на ремонт машины, та снова износится. А зарытая в землю монета в цене только прибавляет! И какой дурак будет вообще эту машину покупать?
Так Ллуду второй раз не повезло.
С горя забросил королевские дела, все больше на охоте пропадал - да так и пропал. Совсем.
Луг было предложил в короли себя, но его спросили - а он уже золотом разжился? Или хоть серебром? Его система без блестящего металла не работает! Тогда Луг отправился на острова - поискать, не прикопали ли фоморы какого сокровища. Сокровище не нашел, зато нарожал с женой многих добрых рыцарей (список артуровских рыцарей, которых...)
Правда, сыновья его полегли в битвах с саксами, а на Оркнеях хозяйничают норманны, вроде наших Эгиля с Харальдом.
Сиды так и не договорились, как жить дальше. Выбрали сразу трех королей: один правил, как Брес, и ростовщиков нашел: нашлись без всяких фоморов. Второй правил, как Луг, но денег у него было немного, и содержать много машин он не мог. Третий объявил себя луддистом, сломал все машины, и народ его жил простой жизнью.
Когда пришли предки нынешних ирландцев, все три короля выставили войска. Только войско первого было маленьким: наемники. Народ за короля, выжимающего соки, воевать не стал. Ирландцы и не заметили такого врага. Убили короля и королеву, и заняли треть Ирландии. Второй заставил сынов Миля попотеть, но машин у него было мало. Диверсия удалась, а, не привыкнув воевать без машин, войско второго короля было разбито. Третий собрал ополчение... только его воины имели то же простое оружие, что и ирландцы. А ирландцев было больше. Их немало полегло, но и третий король был разбит. Так сиды ушли в холмы.

Зло было не в том, что машины принадлежали кому-то, а в том, против чего Церковь борется. В ростовщическом проценте. Когда за долг надо отдавать больше стоимости самого долга, должник получается рабом - он выплачивает долг и выкуп за себя. Потому свободный человек не должен соглашаться на такие сделки. Навязывать другим тоже не должно - я много рассказывала о вреде рабства.
Когда берут лихву, а машинами владеет взиматель лихвы, их часто совершенствуют: они производят богатство и рабов. Только счастье от того лишь ростовщикам. Когда лихву берут, а машины не принадлежат взимателю лихвы - кто будет их чинить? За свой-то счет? Даже если лихву просто не берут, но взявшему долг не приплачивают, кожаные деньги так же просто отложить на черный день золотой или серебрушку. Они же в цене не теряют! Вот и выходит: машины ломаются, и народ остается без машин. И только если заимодавец приплачивает должнику, кожа теряет в цене. Достаточно, чтобы ее нужно было тратить прямо сейчас. А единственным надежным способом сберечь было - вложить в машину! Свою, кормилицу... Не важно, у кого такие деньги в руках горят - у заморского толстосума, короля, обычного гражданина. Важно, что он их потратит на ремонт машины. А дело можно вести и по Бресу, и по Лугу, и по Ллуду - как он пытался во второе правление.

Я предлагала корабль перевозчикам. Просила меньше денег, чем вложила сама. Не захотели! Решила - пусть будет по Лугу. Нашла капитана... И вот поджог! Так почему горцы луддизмом занимаются, а? Или это диверсия?"

 Отправлено: 28.09.10 13:21. Заголовок: 1. Очередная передел..

1. Очередная переделка начала :(

Она бежит по городу - рыжие вихры, серые глазищи на пол-лица, треугольники ушей, нос-кнопка, пелерина за спиной вьется, как знамя, подол уличный прах баламутит - горожане расступаются, а на ком шапка - шапку долой! Бежит неуклюже, как только не падает - да ни разу не споткнулась. На пути лужа - прыжок, и если это на мощеной улице - горе тем, кто принял работу портачей! Будут переделывать. А не будут... Нет, конечно, будут. Не враги же себе? И хорошо, если беда - всего лишь нерадиво сложенные плиты.
Сегодня луж нет: ночью дождя не было, теперь собирается. Такая в Камбрии погода - если за окном не стучат тяжелые капли, не косит водяная штриховка, не оседает промозглая морось - значит, дождь собирается. Камбрия и дождь - это почти одно и то же! Так что от чуть тронутых утренним солнцем ступеней мостовой отталкиваются босые ноги... ну-ка, лестница дурно подметена - а всякая улица в городе на холме немного лестница! Уже час спустя найдется извинение, но не теперь! Впрочем, если придется сойти с камня на сырую землю, она ненадолго остановится. Под пелериной обнаружится мешок, цепляющийся лямками за спину. Оттуда явятся сапоги с широкой подошвой - кошмар кавалериста. Некрасивые? Зато следы будут не глубже, чем у других обитателей города, а когда бег прервется - ноги будут чуть меньше болеть.
Она смотрит по сторонам - жадно, будто прощается с серыми стенами свежеотстроенных домов, крышами, что посверкивают зеленым сланцем, ивами, березками, липами, дубками - все саженцы, по два у всякого дома. Листья пока не появились, а вот почки она видит, даже на бегу. Большие глаза видят четко и подробно, словно навечно одетый бинокль. Стоячие уши вертятся, выхватывают среди голосов жителей монолог города: размеренное буханье копров и скрип талей на стройках, шуршание водяных и ветряных колес, визг лесопилок, стук механических молотов в кузнях.
Никуда она не денется - завтра опять побежит, разве по другим улицам. Это не прощание - это приветствие! Первый час первой стражи, начало нового дня. Утро сиды Немайн, великолепной и могущественной Хранительницы правды республики Глентуи и города Кер-Сиди. Вот, не прекращая бега, остановила пляску одного уха. Вот и второе уставилось туда же - к берегу реки, к ветряным башням.
И вот под ногами не камень - доски временнной мостовой, а там и упругая, чуть влажная грунтовка - ни пыль, ни грязь - такое счастье раз в год случается! Прорытые высокими колесами повозок колеи. Мычание быков - далеко, за стеной. Появление гужевых повозок внутри города строго запрещено. Только вода, только ветер, только огонь. И человеческие руки.
Но ее несет как раз к самым стенам. Хотя "стены" - сказано громко. Земляные валы, желтеющие прошлогодним дерном. Зато башни над валами - настоящие, боевые и рабочие разом. Вот - подошвенный этаж. У толстой дубовой двери - копье в нос. Суровый вопрос - разом с улыбкой. Да, уши не подделать. Пароль - отзыв. За спиной громкое:
- Воительницы - внимание!
Положено говорить - воины, но гарнизоны башен состоят из тех, кого жальче тащить в поле. Женщины аккуратней, заботливей, а боевые машины заботу любят. И, увы, аккуратность. Что поделать - уровень техники. Ей и так приходится прыгать выше головы.
Запах сухой - но свежепиленой - сосны, и холодного железа, и серого камня из вершины холма. Узкие столбы света из бойниц. От нацеленной вдоль городского вала машины веет мощью и надежностью.
- Полибол к осмотру!
Машина в полном порядке - литые вороты и винт начищены до блеска, наборы льняных веревок скручены и подготовлены к быстрой замене. Короба со стрелами в полном порядке. А что, если немного приналечь?
Машина поворачивается - легко и без скрипа. Без скрипа, который режет уши с доброй половины башен! Да со всех, что построены без нее. Да вот же он, снова! Сверху... Значит, что? Гарнизону благодарность, а ей - взлететь на этаж выше. Сказано - этаж, а в нем четыре человеческих роста. Или пять - ее.
Здесь - никаких паролей-отзывов. Удивленное морщинистое лицо, короткие седые усы...
- Леди? Ох, как хорошо, что ты пришла. Вишь, скрипит, зараза. Собирался уже письмо в щель бросить. А ты сама...
Она кивает - рассеянно. Рассматривает добротный вал, шестерни, ремни.
- Здесь. Смазываете?
- Каждый день. А толку?
Она задумчиво обходит вал, рассматривает ходящие над головой деревянные зубья. Смотрителю интересно. Пусть она живет в том же городе, бегает по тем же улицам, что он - ходит, но ведь сейчас колдовать начнет! Будет, о чем порассказать.
Немайн лезет в карман.
Платок. Маленький! А у самой к поясу пристегнут к поясу большой! Красивый, с кружевом и вышивкой. Только никто ни разу не видал, чтобы сида в него сморкалась, или пот с лица отерла... все маленькие, простые, белые из карманов таскает. Так для чего он? Для красоты?
Сида, между тем, осторожно проводит краем платка по самым шестерням. Рассматривает грязь.
- Только сейчас смазал?
- Постоянно умащиваю, великолепная!
- Верю... Потому ничего и не сломалось пока. Но это лишь оттянет поломку. Так. Не нравится мне этот скрип. Неужели при производстве размеры нарушили? Не верится, их пилят по лекалам, с запасом в палец... Первые ветряки ставили при мне, там порядок. А тут нет зазора вовсе. Хмм. Что, если...
Она тянется к поясу. Там - подгорные клинки. Кованы, правда, людьми - точней, мастером Лорном из Кер-Мирддина. Но - не хуже. А ей нечисть глаза не отведет! Если злые фэйри тормозят вал, когти в шестерни суют - сейчас полетят клочки, брызнет волшебная кровь... Только...
- Великолепная, не надо!
- Чего не надо?
Уши прижала.
- Не руби хоба, пожалуйста. Хобы вовсе не плохие! Может, это я чего сделал неправильно? Вон, видишь, в углу мешок муки. Я же понимаю, хоб - обычный мельничный фэйри, и есть ему надо. Пусть берет! Только не скрипит и не ломает ничего. А может, ему еще что надо? Ты спроси!
Ответ - вздох. И рука ложится не на меч или кинжал - на самый маленький из ее клинков, меньше ножа для еды. На перочинный ножик. Узорчатое лезвие впивается не в невидимого хоба - в главный вал! Летит стружка.
- Так. Смотрим. Тут, сверху, следы твоей смазки. Отлично, хорошо ветряк содержишь.
Приходится напомнить:
- Он мою семью кормит. Как за ним не ходить? Договор такой же, как и у тех, кто получил машины до того, как ты саксов колотить отправилась: твои четыре часа в утренний бриз, остальное время мне в кормление... Так что с хобами?
- С хобами - ничего. Будут докучать, отца Пирра позовешь. А вот с теми, кто построил ветряк, а детали не пропитал, я разберусь...
Ладонь ложится на кинжал.
- Они у меня получат!
Смотритель вздыхает. Знал бы, что виноваты люди, поговорил бы с ними сам. Она же так разберется, что и хоронить нечего будет. Хуже того - никто и не вспомнит, что кого-то надо хоронит! Ее власть - над текучей водой, а что такое время, если не река? Вот сделает так, что человек и не рождался никогда... Страшно, аж жуть!
Она между тем медленно и четко, так, что каждое слово в уши врезается, доводит:
- Ты - не виноват. Чинить будут те, кто машину запорол... без оплаты. Но недели две работы потеряешь. Можешь строителей простить, можешь требовать возмещения убытка... Ну?
Смотритель руками разводит.
- Хватит с них и того, что за так две недели проработают. Неплохая наука! Я не зверь.
Она еще слушает - одним ухом, но уже сбегает вниз по лестнице. Мимо ремней и деревянных шестерен, мимо пристроек к башне: вот валяльня для сукна - стоит, вот пила по камню, бруски из серых глыб нарезать - тоже стоит. Зато вертится цепь с черпаками. Перебрасывает воду в акведук. Оттуда - сама пойдет к подножию другой башни, потом - на самый верх, опять ветром, и уж оттуда - по всему городу. Пока - не в дома. Пока только в колонки, по одной на два дома.
Она бежит дальше. Вот недостроенный Собор проступает из земли, как не раскопанная до конца древность, вот Университет: второй этаж не перекрыли, на первом уже занятия. Надо заглянуть, как ни жаль отвлекать что студентов, что преподавателей. Для треугольных ушей дверь - не преграда. Каждая аудитория сама докладывает, что в ней происходит.
Вот отец Пирр пытается что-то успеть вколотить в студентов теологического факультета. Курс ускоренный. Доучивать можно, уже отзывая от прихода. Будут подменять друг друга по очереди. Вот группа будущих врачей собралась кружком вокруг лысого человека в белом балахоне. Вот темноволосая девчонка - прямо перед студентами - до хрипоты спорит с другим друидом. Тот не соглашается, но спор ведет почтительно: Нион Вахан - пророчица высшего уровня посвящения. Друид такого достигает после двух десятков лет обучения - если хватит способностей и трудолюбия. Ватессу ничему не учили - сама подсматривала. Любопытный ребенок, рано понявший, что лишний вопрос значит смерть, а лишнее услышанное слово - жизнь. Вот и живет на свете девочка, не умеющая развести огонь в очаге, зато способная разбить самые сложные интриги. Теперь обсуждает, какую логику следует преподавать студентам: аристотелеву или математическую. Друид, который о второй не слыхал вообще, скромно настаивает, что начинать нужно с того, что понятней.
- А что понятней? Ну вот, пример: если для всякого эпсилон существует такое ламбда, отличное от нуля, что для любого пси менее ламбда... Ты пришла! Здравствуй! Я - это ты.
Именно так и считает. Раньше даже не здоровалась: к чему с самой-то собой? Пророчица - часть богини. Не такая большая, как рука или нога, но уж за палец сойдет... Так что простое приветствие - большой шаг вперед. Может быть, когда-то Нион Вахан с удивлением поймет, что она - это она, и что индивидуальность не мешает быть частью чего-то большего, если это большее стоит того! Но теперь рыжая и ушастая рада и такой малости, как здравица.
- Я пришла. Доброго тебе утра, Нион. Мне кажется, что Аристотель понятнее тем студентам, кто пришел к нам взрослым. Да и остальным не повредит.
- Мне понятней математическая.
Разумеется. Про Аристотелеву рассказывает друид, а ватесса до сих пор побаивается друидов, хотя ирландские мудрецы не имеют ничего общего с чудовищами, которые лишили девочку детства. Математической учит предмет обожания... хорошо, что уже не обожения. Значит - интересней. Значит - полное доверие учителю. И - никаких пережитков античности в голове. Хорошая ученица. Беда в том, что другую такую в седьмом веке отыскать вряд ли получится.
- Тебе, Луковка, - "Нион" это чуть исковерканное "нионин", лук, - да. Но ты это я. Значит...
- Тебе тоже?
- Точно. Но мы с тобой - не все.
- Забыла! Опять...
Немайн улыбается. Действительно, "я - это ты".
- Я тоже временами забываю. Заметишь - напомни, хорошо?
Серьезный кивок.
Вот чем хорошо кельтское язычество: боги вовсе не непогрешимы. И если богиня - пусть решившая жить с людьми и крещеная, но, с точки зрения Луковки, все равно богиня - просить проверить, не наделала ли она ошибок, бывшая жрица охотно проверяет. И находит! Вот и теперь - насупилась.
- Похоже, тебе кто-то и без меня напомнил. Причем вряд ли просто сказал. Опять неприятности на стройке?
- На производстве ветряков. Сида в поход - пропитку дерева сразу прекратили. Думала - украли состав. Нет, в подвалах башни каждая бочка на месте. Нетронутая. И ведь объясняла: пропитка нужна, чтобы дерево не разбухало и не гнило. Нет. Что на них нашло?
Луковка вздыхает.
- Злого умысла не вижу. А ты?
- Тоже. Но терпеть самовольные отклонения от техпроцесса? Нет уж. Загляну к Анне, она как раз читает простые волшебные вещи...
Анна - старшая ученица и самая матерая ведьма в округе. Не в смысле характера, а на деле. Зелья - лекарства и яды, огромный врачебный и ветеринарный опыт. Сама себе наилучшая рекомендация: на четвертом десятке, в раннем средневековье - красавица, каких поискать, светлая голова. Второй человек после Луковки, что обладает техническим мышлением. Картина мира у нее в голове еще та: подобия, Силы, истинные имена - но ведьминские понятия на диво удобно срослись с инженерной наукой двадцать первого века. Теорию решения изобретательских задач, например, ведьма применяет изящней наставницы - может быть, потому, что у нее в голове нет готовых рецептов, что человечество накопило за полторы тысячи лет. Так и выходит, что наставница учится у собственной ученицы, и надеется, что Анна сумеет перевести науку на язык, который поймут в этом веке.
Если в этом мире и этой истории инженер будет именоваться ведьмой или волшебником - какая в том беда? На костер в темные века не потащат. В варварских правдах все четко: если ведьма изведет человека, платит обычную виру. В римском законе запрещено знаться с демонами под угрозой предания мечу, но изучать окружающий мир при помощи математики дозволено. И вот - перекрестие глаз, готовых ловить тысячелетнюю мудрость. Но получит не знание - работу.
- Нужны аккуратные девочки и мальчики, - объявляет сида, - за взрослыми присматривать. Следить, чтоб все было сделано, как я говорю. И точно так, как я говорю. Платить буду, как взрослым.
Желающих нашлось много. Мальчишки - вообще все. Анна глазами показала, кого лучше взять. В таком деле наставница послушает старшую ученицу. Только потом отведет в сторонку, спросит:
- А девицы чего мнутся?
Анна вздохнет.
- Умные. Подумай, как их любить будут! Это ведь позор, если взрослого подчиняют ребенку. Я не обсуждаю решения, наставница - но, как ученица, хочу знать, отчего тебе нужно поступить именно так.
- А чтоб те взрослые больно умными себя не считали, - окрысилась сида. Зубы показала. Острые. - Собрались мудрецы... Пропитку дерева отменить, это ж надо додуматься! И чем объясняют? "И так дерево хорошее", "а чего возиться, морока одна"! А кругом сырость, и вода при водоподъеме просачивается. Вот и результат: у прогнивших шестерен зубья отлетают. Нет, прав сын стали. Все решает работник. Дураку хоть Творец план составь, результат один. А уж дураку деятельному... Так что работники нам, Анна, нужны новые. Которых нам же и учить.
- Послушные? - Анна пыталась сообразить, кто таков "сын стали". Что это излюбленная подмена имени на кеннинг, понятно. Харальд всех перезаразил своей норвежской поэзией. Теперь угадывай, о ком Немайн ведет речь... Ясно одно: сталь сплав сидовский, до Немайн люди ее не знали. Значит, "сын стали" - сид. Кто-то из старых богов. Кто? Пока неважно.
- Нет. Соображающие! А эти... Что масло и деготь сэкономить можно, догадались. И ведь даже не украли. А вот что пропитка не просто так, ни один не додумался!
- Додумался. Каждый, - Анна вздохнула. Лить грязь на род человеческий не хотелось. Но раз уж сида решила жить среди человеков, ей стоит знать людскую породу. Работники все прекрасно поняли. Пропитка нужна, чтоб на ветряках и водяных колесах хобы не завелись. Незлые добрые соседи, что на мельницах помогают. Небось, еще поругивали Хранительницу-фэйри, что удумала лишить их подручных. И сделали все по-своему. Наполовину из лени, наполовину из суеверия. Не верят они в благодарность машин, положенную за добрый уход. Зато в хобов - верят.
А дальше все просто. Не учли, что хоб на мельника трудится не за спасибо, а забирает часть муки. А тут не жернова, тут ремни и зубья. Большая часть башен воду качает. А хобы водичкой жить не будут. Со злости валы грызут и шестерни. Те разбухают... Привет, поломки. Вот, кто мешок муки хобу поставил - у того ветряк и стоит пока. Только хоб все равно недоволен. Наверное, не нравится воду качать и валять сукна...
Так и рассказала. И прибавила:
- Привыкай, наставница. Это и есть судьба ведьмы. Друг друга понимаем, а вокруг... Волшебный туман.
- Тьма египетская, - кивнула сида. - Ничего. Выучим. Не всех, всех не получится. Лучших. Достаточно, чтоб хоть самим не сталкиваться с "туманом". Значит, говоришь, недовольство будет?
- Ошиблась, - ученице можно, - не все знала. Будет, но только у наказанных. Остальным мастерам объясним. Скажем, что наказание и присмотр - за лень. За попытку свою ношу на чужой горб переложить. Ношу, кстати, оплаченную. Это все поймут. Что славные соседи лайдаков не терпят, в Камбрии еще помнят!
А славные соседи - это волшебный народец. Лучшие из него. Тилвит тег, озерные девы и жители холмов. Кто скажет - не бывает? Вот они: Луковка - озерная, хоть и выглядит почти человеком. Немайн - сида, по ирландски - дини ши. Пришли к людям, живут как обычные люди. Нет. Как лучшие из людей!
Немайн поправила на плече ремень, пожелала счастливо оставаться - и на улицу, а по улице - чуть не вприпрыжку. Теперь бежать нужно всерьез - времени уже... Взгляд цепляется за вершину холма, вокруг которого раскинулся новорожденный город - ее город, второй ее сын! Там три башни, но всерьез вытянулись пока только две: Водонапорная и Жилая, она же донжон - самая неприступная, самая высокая. Пока поднято пять этажей из восьми, но вид с недостроенного донжона открывается - залюбуешься. Сида с месяц назад полюбовалась, и решила - пусть каждый день в обеденное время работы встают на час, и всякий желающий может залезть, полюбоваться красотой города и Республики, потыкать пальцем в укрывшиеся туманом холмы:
- Это еще Глентуи? Или уже Дивед?
Закончится стройка - будет видно все побережье, и вся река, и вся граница.
Когда король Диведа передавал Немайн здешние земли - сказал, сколько миль вокруг холма, на котором растет город. Окружности не получилось, и виной тут не только река и морской берег: никто не будет вести границу по полям одного хозяина, одного рода, одной общины. Попала в назначенный круг крепость общины - значит, все земли отходят к Республике, и окружность выпускает щупальце, словно медуза. Не попала - на границе получается щербина. Крепости все на холмах - значит, с башни должны быть видны обратные склоны. Значит, высокая будет!
Сиде некогда попусту глазеть по сторонам. Она - часть своего холма. Пушатся первой зеленью леса, корабли снуют по реке, дымят кузни и гончарные печи, сида носится по городу. Вот так - правильно, привычно. Какой-то месяц прошел, как ушастая из похода вернулась, а жителям славного Кер-Сиди кажется, что и не уходила, и не денется никуда. Она же бессмертная!
На вершине Водонапорной башни, чуть пониже цистерны, медленно вращаются круги с цифрами. Осталось десять минут. Надо бежать!
Уши прижаты. Сапоги грохочут по камню. Пробежка утром - прекрасно, но на службу опаздывать никак нельзя. Но - успела, на самую на верхушку! Даже позволила себе сделать последние шаги чуть медленней обычного. Вот и присутствие, оно же дом, оно же крепость. Точней - главная башня, донжон. Внутри - все готово! За пологом ждет бочка с горячей водой и белый церемониальный наряд. Несколько минут плеска - и хранительница правды в республике Глентуи готова взяться за куда более скучную работу: бумажную. Только сперва к сыну заглянет... Не тому, что в дереве и камне встает в устье Туи - того, что научился сидеть, ползать и даже раз-другой сказал "мама". Начинается новый день: двадцатое марта 1400 года от основания Рима. Или 646 года от Рождества Христова.
Во-первых и в главных - люди. Те, кого пригласила с вечера - и все, кого и приглашать не надо. На лице, после встречи с сыном - следы восторга и умиления, в душе мир. Оруженосец у двери зала совещаний вытягивается. Кулак взлетает к виску. Хорошее приветствие, заодно и напоминание склонному к усобицам народу: "Пока мы едины, как пальцы в стиснутом кулаке, мы непобедимы!"
- Привет, Нейрин.
Ответ - улыбка. Часовой не имеет права разговаривать ни с кем, кроме начальника караула - одного из рыцарей. Но что хранительница помнит имя - приятно. Она, конечно, помнит все - кроме того, что предпочитает забыть...
Говорят, королю Артуру хватало двенадцати рыцарей за круглым столом. Немайн мало трех полудюжин, но разом за столом окажется не больше четырех человек. Остальные? В отъезде. Заняты на срочных заданиях. Отсыпаются после ночного бдения...Зато четверо - уже на месте. Трое откинулись на резные спинки стульев. Один выбрал древнюю мебель: водрузился на широкий и низкий табурет, поверх прикрытый подушкой. Сэр Кей: молодой, гибкий. На пятках сидеть научился! Пробовали все, пример сиды заразителен. Увы, привыкнув с детства к стульям и скамьям, редкий человек будет чувствовать себя удобно, сидя на собственных ногах.
Из трех учениц - две занятия ведут. Третья - Эйра, сестра - здесь. Предпочла стул.
Немайн выбирает сидение старинное. Поправляет наряд. Вот - выпрямилась, взгляд обегает стол по кругу. Все на месте.
- Доброе утро, родичи.
Семью и дружину в Камбрии не различают! А что до тех, кого пригласили в башню на раз, так еще неизвестно, доброе ли для них утро - или впереди одни неприятности. Половина получит на голову стрелы и громы - все, кто наломал дров, пока сиды в городе не было. Кто справился хорошо, ждет награды.
Завтра перед Круглым столом предстанут те, кого сегодня оторвали от работы. Еще не остановлена стройка нового ветряка, не стоят и пилы по валам и шестерням - а проблемой займутся уже сегодня. Сегодня... А сегодня, наоборот, раздача пудингов!
За запас саженцев - не все пустили почки, не все - так еще есть время заменить - благодарность, грамота, несколько золотых. За новые якоря - хорошо держат, а сделаны из обычного железа - почетная приставка к имени, тугой кошель, грамота, утверждающая клеймо. Это не значит, что другие не имеют право делать якоря. Это значит, что изобретатель получил еще одну работу: смотреть, чтобы качество изготовленных было не хуже, чем у того, что на испытаниях так и не сдвинулся, пока канат не порвался. Сможет удержать качество - родится новая гильдия.
Но вот чужих глаз и ушей больше нет. Можно поговорить всерьез. Выслушать, как прошла ночь... неплохо прошла. Ветер был. Вода в ремесленных цистернах поднялась до переливной отметки. Значит, у города есть двенадцать часов работы на критических участках - вне зависимости от ветра. Проблемы тоже есть: ночные смены хуже укомплектованы.
Сэр Ллойд - старший в дружине, докладывает о порядке в городе. Несколько драк. Один случай поножовщины. С виновных взыскана вира за кровь и увечье, трупов нет. Из интересного: в город на франкском корабле пришли иноземцы, которых прежде не видывали. Страже объявили себя, как благородные люди из народа уар, по торговому делу. Франки их называют аварами...
Авары... Слово знакомое! Немайн крутила его в голове так и этак, пытаясь отыскать зацепку. Всплыла только поговорка: "Погибоша, аки обре". Да еще образ злого великана из старинных сказаний...
- Это обре, что ли? - переспросила сида.
Добрые сэры пожали плечами.
- С греками поговори, - посоветовала сестра, - наверное, знают...
Стали планировать дела. Немайн про себя решила - прежде любых бесед надо непременно на грозных и загадочных обров-авар-уар взглянуть самой. Греки могут быть пристрастны, это раз. Во-вторых интересно! В Камбрии - едва ли не главный довод. В-третьих... Зимний поход высосал все деньги из казны, вместо золота и серебра по маленькой республике ходят долговые расписки сиды. Хранительница Правды не королева, скорее, кто-то вроде епископа: не расплатишься с долгами на июльской ярмарке - сдавай знак власти, ольховый посох. Значит, нужно смотреть внимательно: вдруг от иноземных гостей хороший доход получится?

 Отправлено: 28.09.10 13:22. Заголовок: 2. Дополненная сцена..

2. Дополненная сцена с Анастасией. Новое - курсивом

Ссылка на остров - обычное для Рима наказание женщине, проигравшей в борьбе за власть. А еще оно очень растяжимое. Когда остров маленький и бедный, это значит - перебивайся с воды на хлеб, живи редкими подачками из столицы, которые случатся, если о тебе среди державных забот вспомнит победитель. И если чиновники, от столичных до местных, забудут, побоятся или побрезгуют эту малость разворовать.
А что, если остров - Родос? Великий город, древний побратим Рима - настолько близкий друг, что его жители считались полноправными римским гражданами еще во времена, когда этой чести не удостоились соседи-италийцы. Морское сердце империи - вот что такое Родос! Пусть колосс разрушен землетрясением - так и надо языческому идолу! - но город по-прежнему силен и славен, и порт заполнен кораблями, военными и торговыми. Так что означает ссылка в средоточие имперской мощи?
Уж, разумеется, не привольное житье среди имперских тайн... Башню оно означает. Высокую, с толстыми стенами. С решетками на бойницах, в которые не пролезет и кошка. А мелочи, вроде обстановки в камере, качества кормежки и возможности погулять по дворику форта зависят не столько от базилевса в столице, сколько от местного коменданта. А тот совершенно не настроен злить ту, к которой еще может снизойти милость Господня.
Комендант поступил просто - сунул узницам под нос полученные из столицы инструкции. Дочери императора - значит, грамотные. Так пусть читают. И - не обижаются, а ценят человека, который сделает для них все, что не запрещено приказом святого и вечного базилевса!
Значит, пища с его, коменданта, стола. Значит, будет заглядывать, спрашивать, есть ли просьбы. Просто - разговаривать. Никому другому нельзя! Кроме него - только священник, и только для исповеди. Врача - не пускать. Друг с другом поговорить тоже нельзя. Сестра Августина еще спросила:
- А книги?
Услышав ответ - "Только Библия", вышипела:
- Переменит Господь счастье племянничка, оскоплю гадину...
Еще оглянулась, когда разводили по разным башням.
- Помни, сестра - у тебя есть я! Ты не одна!
Больше ее голоса услышать не пришлось. Видеться - виделись. Выпускали опальных базилисс морским воздухом подышать. Не во дворик, на крышу башни. Августину на свою, Анастасию - на свою. Докричаться можно, но тогда прогулки на разные часы разнесут. А так хоть рукой помахать можно. А еще можно у коменданта спросить, как сестра обретается.
- Очень скучает, - сообщал тот. - Спасается тем, что папирус вытребовала, перо да чернила. Пишет. В том числе - письма тебе. Передать не могу. Приказ.
- Тогда принеси папирус и мне. Я отвечать буду. Так, как если бы ты их мне передавал...
Прошли месяцы, прежде чем Анастасия поняла, что сестра спасла ее от безумия. Не доходящими до адресата письмами, и тем, что каждый день с соседней башни махала рукой простоволосая фигурка... только волосы, как крыло феникса, по ветру! Неприлично? Так это она для племянника. Инструкции не допускают к "священным телам миропомазанных август" - тех самых, которые во всех прочих местах приказа значатся, как "богомерзкие кровосмесительные отродья" даже врача? Так пожалуйста - низложенную августу видит больше тысячи солдат - в таком виде, что непотребная девка застеснялась бы. А так... стоит на башне, чаек кормит. Такой в памяти и осталась - среди мелькающих крыльев и сварливых криков. Чайки любят подраться за кусок.
На втором году "ссылки" Августина перестала выходить наверх. Заглянул комендант, сказал, что следует молиться за сестру. Напомнил о милости Господней, молол разные слова - а рука дергалась к шитому золотом квадрату на алом военном плаще. Анастасия ждала кинжала, потому слов не расслышала - тихонько молилась. Но вот рука скрылась под жесткой тканью... вынырнула, неся не смерть - подарок! Единственную книгу, дозволенную узницам.
- Это - ее, - сказал комендант, - а она желает твою. Это нарушение приказа... но такое, которое невозможно заметить. Потому... Я христианин, и отказать умирающей не смог. Молчи об этом!
Анастасия метнулась к схваченной решеткой бойнице. Свою книгу - отдала. Дождалась, пока затихнут шаги милосердного цербера. Широкая бойница - стол из камня, что равно тепел днем и ночью. До решетки - и моря! - всего две сажени. Вот открыт тяжелый переплет... Смеяться было нехорошо - в соседней башне умирала сестра. Единственным оправданием Анастасии служила гордость - за ту, что везде осталась собой. И тут умудрилась книгу заляпать! Весь титул покрыт коричнево-рыжим. Что это? Не кровь, точно. Что-то знакомое!
Вместо благочестивого чтения - воспоминания. Да, в прежней, счастливой, жизни Августину было терпеть невозможно. Засунуть младшей сестре репей в волосы, пребольно пнуть под столом, где никто не видит, подсказать неверный ответ перед строгим наставником - это она. Правда, если на урок мать заглядывала или сам отец решал проверить успехи дочерей, подсказка всегда бывала верной. А перед торжественной службой в Софии ящерицу за ворот получила не сестренка, а Констант! За напыщенность. Ну да, сын и внук императоров, будет править! А вредных теток выдаст за кочевых варваров. Ради империи! Вот и получил. В момент, когда доставать ползающее по спине существо поздно - нужно стоять смирно, молитвы повторять и кланяться. Августину потом заперли в собственных покоях: с книгами! Хорошо провела пару дней. Еще тайное письмо прислала, пусть и понарошку. Нужно было папирус над свечой подержать - и на чистом листе проступили коричневые рисунки: улыбающаяся ящерка, птичка с веткой в клюве, и сама Августина, уткнувшаяся в книгу.
Анастасия еще раз взглянула на залитую коричневым страницу. С ужасом и восторгом, Анастасия поняла - Книга испорчена нарочно. Сестра рискнула спасением души - ради того, чтобы настоящее письмо дошло до соседней башни! И была свеча, подогревающая края папирусных страниц - писать между строк Писания даже сестра не осмелась. Прости ее, Господи! А над пламенем свечи проступали строки, дарящие злую, мирскую, радость.
"Здравствуй, сестра. Пишет тебе великая грешница Августина, что осмелилась замарать священное. Видно, и верно я - лопоухое кровосмесительное чудище... Прощения мне нет, но у меня остался долг, не исполнив который, я не имею права уйти. Не умереть! Собственно, это я и должна - сообщить тебе, что я не больна и умирать не собираюсь. Все притворство! Скоро я буду свободна... Тебя вытащить не сумею: лазейка только на меня, и то придется тело и душу до крови оборвать. Скажут - умерла, не верь. Покажут тело - знай, подделка. Не печалься о разлуке, я тебя помню и люблю, и всегда буду. Как только наберу силы - вызволю. Как, пока не знаю. Может, выкраду, может, выменяю, а глядишь - и возьму Родос на меч! Тогда быть тебе моей соправительницей, а Константу-зверю... Грешна я, прости меня, Господи, и спаси сестру мою, Анастасию. Августина - пока еще узница."
Больше ничего.
Через неделю - известие: сестра умерла. Тело не показали: не сумели подделать. Значит... Анастасия молилась: богу - о сестре, сестре - о свободе. Ничего не происходило. С башни было видно, как суетятся в порту люди-муравьи, входят-выходят щепки-кораблики... Каждый раз, как показывался большой флот, вспыхивала надежда: сестра идет! Ничего.
Через год коменданта сменили. Наверное, не из-за книги...
Перо и чернила отобрали - пришлось сочинять письма сестре, не записывая. Еда стала хуже, но Анастасия оставляла немного хлеба для чаек. Неблагодарные птицы орали, дрались, клевали кормящую руку. Ну и что? Они напоминали о сестре. Напоминали - ты не одна, Августина с тобой. На небе ли, на земле ли... После прогулки оставалось - искать надежду в Евангелии. Спать. И молиться за сестру. Во здравие! Очень уж хотелось верить, что умная Августина что-то измыслила, ухитрилась сбежать - и вот-вот распахнет для сестры огромный мир, большой, как небо, и быстрый, как чаячий полет!
Полгода назад она смотрела, как из гавани уходит великий флот: звонят колокола, вьются флаги, вокруг длинных дромонов и пузатых купцов взлетают крылья из десятков весел... Куда - опальной августе не доложили. Наверное - на агарян. Или - кто знает, как все повернулось - на персов, на авар, на лангобардов, против славян. Сердце шептало: а вдруг навстречу римской силище идет другая, тоже римская? Может, вот оно - "возьму Родос на меч!" И не надо никакого соправительства - тем более, по римскому закону императрица - лишь источник власти для мужа. Глядишь, передерутся! Главное - сестру обнять. Услышать полузабытый голос...
Четыре месяца назад флот вернулся. Корабли шли на половинных веслах - значит, людей убавилось. Церкви ударили не весельем благодарственной службы, печалью покаянной. На башне римская императрица не знала, что ей делать - то ли плакать, оттого, что царство христиан понесло поражение, то ли смеяться, ожидая радости. Еще месяц спустя ворота башни отворились. Трава под ногами показалась мягче ковров Большого Дворца. Новый комендант, что прежде и не заглянул, разговаривал просто и непочтительно.
- Твоя сестра умерла, так судил Бог. К сожалению, в одной из дальних провинций появилась самозванка, использующая свое уродство, чтобы опорочить потомство великого Ираклия, твоего отца. Потому, ради чести семьи, ты должна солгать. Тебя доставят в Константинополь. Ты достаточно похожа на Августину, чтобы толпа признала в тебе сестру. В обмен за заботу о семейной чести базилевс, святой и вечный, обещает тебе...
Да хоть полцарства! Когда-то уже обещал править совместно: с мамой, братьями, Августиной... Из рук матери - ему бабки - корону получил. А что за ним иные люди стояли... Какая разница? И все-таки она согласилась. Предпочла удавку чуть позже удавке сейчас. А еще задумала каверзу. От тихой, застенчивой Анастасии император Констант не ждет злой шутки. А она пошутит разок... Как сестра. Та, которую довелось полюбить только в башне. Той, которая просто - не успела. Пусть ей будет легче!
Что осталось в памяти от морского перехода? Смрад с гребных палуб. Теснота, доносящая обрывки разговоров.
- Рыжая-ушастая. Григорий - Африка, Августина - Британия...
Британия? Провинция, которую давно бросили на произвол судьбы, еще стоит? Был древний век, в котором бритты, по ошибке записанные галлами, брали Рим. Был век - в составе мятежных легионов шли сажать своего императора. Словно запыленная фигура вдруг нашлась, на доске нашлось место. Шах! И Анастасия не станет пешкой, закрывающей короля!
Порт. Закрытые носилки. Многолюдный шум - страшный! Неужели выставят перед толпой? Тогда у нее и рот не откроется сказать, что задумано, от страха. Констант выиграет ход? Нет, дудки!
Полог задернут небрежно. На темном пурпуре - яркий надрез. Солнце Константинополя царапает глаза. Что можно увидеть? Людей - много. Стены. На стене - царапины, крупно. Успела разобрать: стишок. Простой, такой всякий накорябает:
"Царству на горе, сцепилась родня.
Сестры в раздоре, меж братьев резня..."
Нет, сестры не в раздоре! А если Констант еще и собственного брата удавил... как это чудовище терпят?
Дворец - Влахерна. Маленький - легче охранять. Новый разговор. Племянник личным визитом не почтил, говорил магистр оффиций. То же самое: "самозванка, честь семьи"... Обещания, которым нет смысла ни верить, ни не верить: сочтут выгодным, сдержат, не сочтут - отбросят. Поторговалась, для вида - без толку, как о стены башни кулаками молотить.
- Монастырь? Нет. Конные прогулки? Нет. Переписка? Нет. Другой остров? Нет.
Церковь усиливать не хотим. Боимся, что сбежишь. Боимся, что найдешь сторонников. Боимся, что тебя украдут. Сулили: богатый стол, удобный дом внутри крепости, десяток прислужниц, книги, личного священника. Огороженный двор - ходить по траве. Собачку... И жизнь, конечно.
Согласилась.
И вот - черные волосы старательно заворачивают - чтоб ни локона не видно! Зато чужую медную прядь пристраивают, будто случайно выбилась. Хорошо, глаза, как у сестры, серые, не то б выкололи. Обряжают...
- Не пелерина. Военный плащ! Белый, черная вставка!
Вовремя вспомнила! Мать, когда отец умер, пыталась одеть - не позволили. Что сестра с мала носила - просмотрели... Она всегда гордилась, что била с отцом персов: родилась в походе.
Что до багрянородства... Когда-то у девочек было три брата: достаточно, чтобы меж собой не меряться. Решили: одна старшая, другая багрянородная. Равные. И вот теперь из зеркала серьезно смотрит сестра. Прошло четыре года, и Анастасия превратилась в Августину... А та кем стала?
Военный плащ - одежда сестры. Плохо? Нет, очень хорошо: пусть на мгновение, но против племянника встанет равная ему правящая августа. Не дама под защитой родственника - та, что отдает приказы.
Зал, толпа. Потом она поймет: людей куда меньше, чем на больших выходах отца. Но после башни - чуть с ума не сошла. Спаслась тем, что представила: это - не люди. Чайки. Прилетели, галдят, хотят хлеба. Будет им! Трон с императором. Констант-константинишка. Вырос злой мальчишка, глядит спокойно и свысока. Ящерицу бы ему за шиворот! Или нет. Змею. Падают напыщенные слова: "ведут уединенную благочестивую жизнь", "отмаливают грехи родителей".
Потом... На мраморном полу рассыпался поддельный локон, покрывало покрыто алыми пятнами, злой перестук мечей, мечущийся под сводами крик:
- Я не Августина! Я...
Тут из легких выбило воздух, сильные руки обхватили - и вынесли. Сто шагов под небом, десять - под темным сводом прохода в стене. Тогда она впервые услышала, как стрелы входят в человека... Кто-то упал, кто-то развернулся к преследователям... Считай, умерли, и умерли плохо. Но ее несут дальше - к лошадям, к волнам, ко крутому борту маленькой галеры.
Запах моря, волосы, вот грех, по ветру вьются. Хмурый спаситель - или похититель? - разглядывает добычу, Анастасия рассматривает его. Обычный римлянин в немалых чинах... Только на плечах кафтан странного кроя, на ногах - мягкие сапоги без каблуков и без шпор, носки загнуты вверх, на боку, вместо прямого меча - чуть изогнутая сабля. В руках - хлыст.
- Здоровья тебе, драгоценная. Правда же - ни за какие сокровища мира я не продал бы то, что создавал годами... Но тем из моих людей, кто еще жив и переживет ближайшие недели, придется таиться, лежать тише воды. Мы рискнули - чтобы освободить царицу Августину...
- Ты кто? - спросила Анастасия.
Хлыст хлопнул по широкой ладони.
- По имени? Боян, по имени последнего великого хана... По званию? Не знаю. Вчера - точно был аварским послом. Послом, который даже не знает, если ли в пуште хан! А вот кто ты, поддельная августа?
- Я не поддельная, - сообщила Анастасия, - я просто - другая...
Потом гадала, что было бы если бы - не призналась? Мол, нашли похожую на Родосе девку, на август лишь похожую, привезли, припугнули - да недостаточно. В Константинополе - слух догнал - что-то такое по улицам и ползло. Что настоящая августа волосы покажет, там не верили... Боян поверил. У него было доказательство - часть формулы опознания, которую детей императорской фамилии на всякий случай учили наизусть. Слова... Их нужно было не только произнести, но произнести - правильно. Когда-то регент империи, хан Боян знал тридцать слов. Теперь, его посол - только пятнадцать.
Потом был Дунай, ветер, несущий против течения... Тридцать и одна пошлина: сперва каждому из болгарских родов, потом каждому из аварских - всем осколкам великой степной державы по очереди. Конечно, никакой багрянородной Анастасии на борту не было, как и посла. Был не больно расторговавшийся купец с дочерью. Кто скажет, что простоволосая красавица в алом кунтуше, в вышитом языческим звериным узором платье, не доходящем до лодыжек, да еще в шароварах - греческая царица, пусть и беглая? Не похожа! Да и лицо - самое обычное для знатных кочевников.
Не всякий знает, что персидская кровь у ираклидов и аварских ханов - общая.
В среднем течении корабль чуть задержался. К скромному купцу заглядывали - по торговым делам - разные люди. По одному, по два. Смотрели... Мелькнула мысль: сватают! И чем это лучше Родоса? Шли по реке - за спиной вечно маячила пара "служанок" - у каждой на поясе сабля, рубиться умеют не хуже мужчин. А степь может стать не худшей темницей, чем море. Спустя неделю страхов, заглянул бывший посол. Августина затаила дыхание.
- С тобой познакомились, - услышала, - достаточно, чтобы понять: жена-августа будет для претендента в ханы величайшей честью. Такому все слабые роды поклонятся - и сильным деваться станет некуда. Только никому не нужна ни самозванка, ни августа-полонянка. Потому решено: мы везем тебя к родне, что восстала против Константа. Пусть признают. Пусть сами, без принуждения, выберут - кто станет им первым другом на Дунае! Если, конечно, им нужен здесь друг.
Четыре года в башне, за которые девочка превратилась в невесту... Ее ничему не учили! Августина знала бы что ответить, но и у Анастасии нашлись слова:
- А если они выберут другого друга?
Боян развел руки:
- Значит, много хороших людей умерло зря. И так бывает. Мы даже обиду не затаим - это привилегия сильного, а каганат теперь слаб. Теперь решай: есть два пути. Во-первых, против нынешнего императора выступил в консульской Африке твой дядя по матери, Григорий. Даже в нынешнем виде - правителя одной богатой провинции, он станет ценным союзником. С другой стороны, в Британии объявилась рыжеволосая женщина, которая - от урожая до сева! - поставила остров на уши: строит город, громит саксов, торгует с Африкой. Многие подозревают, что это Августина, хотя сама она называет себя иначе, и достоинства августы не признает. Если это она... Военный талант в наши смутные времена дороже золота. Так куда мы отправимся?
Получив ответ, аварин позволил себе уточнить:
- Ты ее опознаешь?
Анастасия, казалось, была уже в пути на далекий остров. Ответила коротко:
- Всегда. Даже ослепнув.

 Отправлено: 28.09.10 13:22. Заголовок: Дорогу в страну сест..

Дорогу в страну сестры Анастасия перенесла, как сказочный сон. Люди, страны... Она выросла в городе, что считал себя большей половиной мира - и зло ошибался. Мимо проходили просторы - бескрайние, люди - необычные. Сменялись языки, непонятные и разные, словно и не человеческие вовсе: синичье щелканье, собачий лай, змеиное шипение. Названия королевств, ведомых, верно, лишь самим себе. Изредка - искореженные имена знакомых городов: Страсбург, Вормс, Кельн... Жалкие домишки внутри обветшавших римских стен, грязь - местами по колено, местами выше головы. Мычат коровы, хрюкают свиньи. Наморщишь нос - услышишь исковерканную латынь:
- Дитя степей. Не понимает цивилизации! Вот мы, франки - почти римляне...
Хоть смейся, хоть плачь, а лучше вовсе не сходи с идущей по Рейну барки. Неужели сестра живет среди такого? Тогда и правда, лучше степь и рука храброго воина с кривым клинком на боку. Боян еще ухитряется что-то покупать. Объясняет:
- На остров нужно везти вино. Саксы виноделием не занимаются, у бриттов так холодно, что лоза не живет. А они христиане, им для причастия надо. Я притворяюсь купцом - как я могу не брать товар? Ничего не возьму или возьму неверный - заподозрят. Теперь же мы похожи на настоящих торговцев...
Анастасия испугалась. Куда они плывут? Куда же занесло Августину? Что это за земля, где и лоза мерзнет? Край вечного льда? Вспомнились карты, что показывал учитель: круг тверди земной, Иерусалим в середине. Восток и Райский сад сверху, слева - тьма и лед, справа - жар и песок. Внизу, повыше обители зубастого, о пяти хоботах и шести фонтанах, Левиафана - два острова. Британия и Гиберния. Сестра обосновалась на большем, на нижнем краешке. И там, оказывается, люди живут.
Ирландское море - опасно, но кормчий был весел. Говорил, что от Пемброука до Думнонии самый страшный враг - деревянная ладья пиратов из Хвикке. Этим даже рабы не нужны, режут всех. Резали! Теперь королевства саксов-язычников больше нет, спасибо героям Британии, и Немайн-холмовой. Холмовая, видимо, потому, что всех земель у нее один холм. Немайн - имя, под которым скрывается сестра. Один холм... немного - но оба великих Рима стоят всего на семи, а славному Амальфи хватает лишь склона.
Боян, будто всю жизнь провел в морях за торговлей, рассказывал, что с исчезновением Глостера и Бригстоу пиратство не сошло на нет: камбрийцы и ирландцы тоже шалят, но с ними рискуешь больше деньгами, чем жизнью: даже если нет денег, ирландцы позволяют выкуп отработать. Сам святой Патрик пять лет пас свиней одного из прибрежных кланов. Если кельты возьмут корабль...
- Кричи: "Выкуп", и все будет хорошо. В худшем случае придется терпеть дурное общество около года! И латынь, и греческий сойдут: это слово морские разбойники отлично знают. Увы, в этих морях остались саксы Уэссекса. Если нападут и ворвутся на палубу - кому доверишь честь тебя убить?
Страшные слова, но - правда. Дочь Ираклия не может быть запятнана! Значит... Но доверить право решить свою судьбу одной из девиц с саблями, что приставили в степи? Тем, у кого для нее находится изредка ломаное греческое слово: "Нельзя", "Не следует", "Не надо"... Отцовская кровь - персидских царей и римских граждан - требовала кинжал. Уже не маленькая, сама обязана! Но погубить душу? Сказала:
- Тебе. Ты спас от неволи.
- Тогда, если что, держись рядом. Чтобы я успел.
Помяни черта, он и явится! Когда позади показалось три корабля под желтыми флагами, она и встала рядом с воином, хотя было страшно - так, что из головы все молитвы вылетели, даже "Отче наш". На губах осталось только: "Спаси меня, Господи..." На подходящую смерть смотреть не стала. Смотрела на доски палубы, старалась не слышать панических команд и ждала - удар, боль, смерть. Быструю, короткую, милосердную...
Смерть медлила.
Сначала к страху примешалась обида: как же, умереть в нескольких часах пути от сестры. Потом - злость. Августина-Ираклия, значит, армии бьет, а для Анастасии три жалких корабля - гибель? Вот что значит - четыре года ничему не училась! Вот что значит - вместе с матерью посмеивалась над сестрой, что аварский клинок рядом с постелью пристраивала и схемы боевых машин разбирала... У нее нет умения, чтобы выжить или биться, но храбрость от силы не зависит.
Она подняла голову - как раз, чтобы увидеть: по волнам бежит крутобокий корабль под невиданными треугольными парусами. Ветер клонит его борта к волнам - и напряженный скрип снастей и обшивки, что не уловить ушами, слышат глаза! Сердце колотится: перевернется! - а парусник идет вперед, и волны разбиваются о лишенный тарана, как у римского дромона, нос брызгами зеленого стекла. Саксы забыли о добыче, рвутся навстречу более опасному врагу - быстрые, хищные. Вдоль бортов ярятся под солнцем багряные щиты, щерятся с носов кабаньи пасти. Расходятся - не широко, не узко, как раз , чтобы напасть со всех сторон. Два с бортов, один с носа. Чьи бы вы ни были, храбрецы с высокобортного корабля - удачи вам! Вы враги - в море друзей не бывает, но вы займете саксов, и те на время забудут о медлительном купце, что ползет в сторону неведомой страны, именем Камбрия. А саксы займут вас!
- Если на парусном достаточно воинов, шансы равны, - заметил Боян, - Он невелик, выйдет трое на одного, но высокий борт, по сути, крепость. Сейчас сцепятся...
- Нет.
Анастасия сама удивилась обретенной уверенности. Но четыре года ее главным занятием было - корабли рассматривать, да припоминать, что о них некогда сестра щебетала. С башни над главным военным портом империи можно увидеть больше, чем с малопонятных рисунков в книге. На папирусе и пергаменте корабли даже не мертвые - нерожденные. В гавани - живые. Входят и выходят, становятся к причалу. Их вытаскивают на берег, переворачивают или накреняют. Чинят. И - испытывают! Боевые машины - тоже... Аварин смотрит, будто у базилиссы-беглянки крылья выросли. Вот только что - молитву Господню не помнила, теперь же показывает рукой на мачту ирландца:
- Там! Видишь? Сейчас! Ну!
Послушна девичьему крику, от мачты парусника отделяется стрела с тяжелым грузом на цепи. Удар кистеня размером в мачту - врагу в середину палубы. Только брызги из щепы, крови и воды! Этому - не плавать!
- Называется - "дельфин", - гордо объявила Анастасия, - Греческое изобретение!
Крепкий дубовый нос не стал уворачиваться от столкновения, наоборот, рыснул навстречу - чтоб враг не ушел. Саксы не успели осадить назад... Хруст, с которым смялась голова вепря - лишь в воображении, крики - настоящие. Над поверхностью моря торчит корма, и ту быстро дожевывают ненасытные волны: мешанина из брошенных и переломленных весел, суетящиеся человечки, что на расстоянии кажужутся совершенно безопасными и даже смешными. Только что из-за них чуть дышать не перестала, потому - не жалко! Один прыгнул, уцепился за выступ на борту парусника, но через борт перегнулась фигура воина, солнце блеснуло на шлеме. Удар длинной пики, окольчуженное тело камнем уходит в воду. Так ему!
Баллисты повернуты на другой борт, посылают вниз болт за болтом. Быстро! Куда быстрей, чем все, что доводилось видеть на Родосе. Катафракт из лука стреляет медленней! Над бортом - редкий частокол из пик. Отголосок команды на чужом языке: короткой, четкой. "так-ТАК!" Фигуры воинов встают над бортом - как их мало! Прыгают вниз... Была ли схватка? Если была, так недолгая. Ладья показывается из-за борта ирландца, на ней все кончено - только пяток воинов склоняются, чтобы добить чужих раненых, перебрасывают бездоспешные тела в воду, снимают железо с вождей...
Анастасия отвернулась.
- Не для твоих глаз, - согласился Боян. - Жаль, что теперь победитель займется нами... Купцу не уйти. Да от такого и дромону не уйти! При ветре.
Вот парусник подошел вплотную. Над кормой взлетело квадратное полотнище - какой богач не пожалел шелка? Алое - сверху, зеленое - снизу. Вышитая алым арфа.
- Мы живы, - сообщил Боян. Анастасия услышала: "Ты жива", - Арфа, значит, ирландцы. А выкуп сдерут... С этим драться безнадежней, чем с теми тремя! На него не влезешь: саксов расстреляли сверху, как оленей.
Скоро загнутый внутрь борт нависает сверху, оттуда гремит:
- Кто такие? Куда следуете?
Ответили: корабль из Австразии, в трюмах всего понемногу, идет в Глентуи и Дивед. Наверху обрадовались.
- Будете в Кер-Сиди, подтвердите победу! Яхта "Бригита", клан О'Десси, на шестинедельной службе республике... Вам ничего не стоит, а нам за спасение торговца платят больше, чем за пиратский киль! Передайте в башню это... На нем наш знак!
Палуба вздрогнула: в нее врезался дротик. Маленький, зато со свинцовым грузом.
- В какую башню?
- Увидите... Хотя его
- Откуда у ирландцев такие корабли? Сколько помню, всегда на кожаных вонючках ходили... Видно, слухи не врут: начались в Камбрии чудеса, и закончатся не скоро.
Анастасия молчит. Улыбается. Не зря сестра дала слово... Вот, спасла - второй раз! Скоро будет можно ее обнять, и поплакать, и рассказать, как было плохо одной и хорошо вместе... Только ветер стихает, и часы превращаются в ночь. С утра - туманное марево. Холод охватывает руки злыми рукавицами, норовит залезть за ворот. Сквозь туман проглянула скудная зелень берега - от сердца отлегло. Дубравы, овцы - никак не хуже страны франков. Очередной холм уходит назад и вбок, открывает устье полноводной реки. Не Дунай, зато над серо-стылой, блестящей, как масло водой - город.
Сердце сжалось от вида ровных улиц, что разбегаются вниз с высокого холма. От вида желто-бурых стен, увенчанных прямоугольными башнями. У каждой наверху крылья, как руки, и эти руки машут, приветствуют подходящий к устью корабль. От моря зеленых и тростниковых крыш, что не сбиваются в беспорядочную тесную кучу в тесном укреплении - стоящих ровно и достойно. У самого подножия - длинные и округлые валы ипподрома. Муравейники строек выдают назначение, когда корабль огибает город на пути к речной пристани. У каменного здания стены лежат крестом? Собор! Легкие своды поддерживают крышу над открытой всем ветрам мостовой? Форум! И, скорее всего, рынок: утро, а там толчея.
Главное - на вершине. И башней не назовешь - так велика, а в лесах. Еще растет! К небу. Не как в Вавилоне - поскромней. Если продлить чуть склоненные линии стен, сойдутся ниже рваных облаков. Предел, отпущенный человеку.
- Прошлым летом был дикий лес, - говорит корабельщик, - холм, на котором кричал демон. А теперь так!
Встал гордо, будто сам строил. Нет, не город. Правильно: Город.

 Отправлено: 28.09.10 19:16. Заголовок: Rosomah пишет: Суро..

Rosomah пишет:

цитата:

Суровый вопрос - разом с улыбкой. Да, уши не подделать.

Эти уши не подделать. ?

цитата:

Запах сухой - но свежепиленой - сосны, и холодного железа, и серого камня из вершины холма

Запах сосны - сухой и свежепиленой , ещё серого камня из вершины холма, и холодного железа. ?
Rosomah пишет:

цитата:

Или пять - ее

цепляет глаз , но как переделать увы ....

цитата:

Вот отец Пирр пытается что-то успеть вколотить в студентов теологического факультета.

... пытается хоть что-то ... ?

цитата:

От моря зеленых и тростниковых крыш, что не сбиваются в беспорядочную тесную кучу в тесном укреплении - стоящих ровно и достойно.

..., что не сбились в беспорядочную ... ?

Общее впечетление
fit , good ... :))))

 Отправлено: 28.09.10 21:30. Заголовок: YheNik, спасибо! Взя..

YheNik, спасибо!
Взял в работу.

Все, что царапает - помечайте. Удастся поправить - хорошо, попробовать не повредит точно!

 Отправлено: 29.09.10 01:12. Заголовок: Рад стараться :)))..

Рад стараться :)))

 Отправлено: 30.09.10 11:31. Заголовок: Rosomah пишет: а та..

Rosomah пишет:

цитата:

а там и упругая, чуть влажная грунтовка - ни пыль, ни грязь - такое счастье раз в год случается!

по моим ощущениям, либо "не пыль, не грязь", либо "ни пыли, ни грязи".

Rosomah пишет:

цитата:

От моря зеленых и тростниковых крыш, что не сбиваются в беспорядочную тесную кучу в тесном укреплении - стоящих ровно и достойно.

если "не сбиваются", то "стоят". Или наоборот: если "стоящих", то "не сбивающихся".

переделанное начало - это первая глава или пролог тоже?

 Отправлено: 30.09.10 13:28. Заголовок: Ai Спасибо, все поп..

Ai
Спасибо, все поправил.

Ai пишет:

цитата:

переделанное начало - это первая глава или пролог тоже?

Это первая глава.
Я решил без пролога обойтись.

 Отправлено: 30.09.10 14:28. Заголовок: Rosomah пишет: Это ..

Rosomah пишет:

цитата:

Это первая глава. Я решил без пролога обойтись.

вот как.

Rosomah пишет:

цитата:

Спустя неделю страхов, заглянул бывший посол. Августина затаила дыхание.

Августина??

Rosomah пишет:

цитата:

- Увидите... Хотя его - Откуда у ирландцев такие корабли?

такое ощущение, что что-то пропустили. Или забыли. Или "хотя его" лишнее.

В общем, жду следующих кусочков. Любопытно, как Анастасия сестру опознавать будет.

 Отправлено: 30.09.10 14:31. Заголовок: Еще раз спасибо, взя..

Еще раз спасибо, взял в работу.

Зарегистрироваться не желаете, чтоб ник всякий раз не вводить?

 Отправлено: 30.09.10 15:07. Заголовок: рада, что оказалась ..

рада, что оказалась полезной

а зачем его вводить? компьютер и так помнит)))

 Отправлено: 28.09.10 17:05. Заголовок: Rosomah пишет: R..

Rosomah пишет:
[quote]`

Rosomah пишет:

цитата:

Бежит неуклюже, как только не падает - да ни разу не споткнулась.

Странно. Неуклюжесть сиды - не помню такого. Скорее - наоборот, более чем "уклюжая".

Rosomah пишет:

цитата:

На пути лужа - прыжок, и если это на мощеной улице - горе тем, кто принял работу портачей!

Может -

На пути лужа - прыжок, и будь это на мощеной улице - горе горькое тем, кто принял работу портачей!

Rosomah пишет:

цитата:

Будут переделывать. А не будут... Нет, конечно, будут. Не враги же себе? И хорошо, если беда - всего лишь нерадиво сложенные плиты.

И хорошо если просто плиты уложены неправильно, ведь и штрафу рады будут, лишь бы не переделывать мостовую целиком, да гнев хранительницы на себе не чуять.

Вообще то - и не ведаю, какое начало лучше.
Хотя это - меньше на конкретного хранителя водяной мельницы внимание обращает, может так и лучше.

 Отправлено: 28.09.10 18:49. Заголовок: Спасибо! Алек Южный..

Спасибо!

Алек Южный пишет:

цитата:

Скорее - наоборот, более чем "уклюжая".

Ни разу не споткнулась. :) То есть неуклюжесть кажущаяся.

цитата:

На пути лужа - прыжок, и будь это на мощеной улице - горе горькое тем, кто принял работу портачей!

По немощеной босиком не побегаешь.

цитата:

И хорошо если просто плиты уложены неправильно, ведь и штрафу рады будут, лишь бы не переделывать мостовую целиком, да гнев хранительницы на себе не чуять.

Хорошо, но уж очень... эпично. Старообразно. Сам такое люблю загнуть...

Еще раз спасибо!

 Отправлено: 28.09.10 22:18. Заголовок: Rosomah пишет: Ни р..

Rosomah пишет:

цитата:

Ни разу не споткнулась. :) То есть неуклюжесть кажущаяся.

Мнэээ
Сиды, как я понимаю, неуклюжестью, даже мнимой, кажущейся, не страдают.
Т.е. если б Майни бежала в доспехе, с чем то тяжелым - понятно, сида по своему приноравливается к ноше и минимизирует свою слабосильность.
А так - сомнительно, мнится мне.

Rosomah пишет:

цитата:

По немощеной босиком не побегаешь.

Rosomah пишет:

цитата:

На пути лужа - прыжок, и если это на мощеной улице - горе тем, кто принял работу портачей!

Все оччень точно, по твоему тексту ;))

Сравни с:
Алек Южный пишет:

цитата:

На пути лужа - прыжок, и будь это на мощеной улице - горе горькое тем, кто принял работу портачей!

Rosomah пишет:

цитата:

Хорошо, но уж очень... эпично. Старообразно. Сам такое люблю загнуть...

Есть такое дело.


Ну, например, можно и так:
"На пути лужа - прыжок, и будь это на мощеной улице - горе горькое тем, кто принял работу портачей!
Будут переделывать.
Да и артачиться не станут - в Кер-Сиди таких врагов себе уже и не найдешь, наверное.
И ладно если просто плиты уложены не верно - вот если проблема глубже ..."

 Отправлено: 29.09.10 09:16. Заголовок: Алек Южный пишет: &..

Алек Южный пишет:

цитата:

"На пути лужа - прыжок, и будь это на мощеной улице - горе горькое тем, кто принял работу портачей! Будут переделывать. Да и артачиться не станут - в Кер-Сиди таких врагов себе уже и не найдешь, наверное. И ладно если просто плиты уложены не верно - вот если проблема глубже ..."

Да, так получше.

 Отправлено: 29.09.10 09:17. Заголовок: Алек Южный пишет: Т..

Алек Южный пишет:

цитата:

Т.е. если б Майни бежала в доспехе, с чем то тяжелым - понятно, сида по своему приноравливается к ноше и минимизирует свою слабосильность.

Хорошая мысль.
Если учесть, что рюкзак у нее на спине есть...

 Отправлено: 28.09.10 21:57. Заголовок: Милейший Расамах. Мн..

Милейший Расамах.
Мну немного смущает тот факт, что мой пост как то странно гуляет по ленте, оказываясь после постов, которые по дате должны быть после него.
Не страшно, но странно это.